Патрис Лумумба - [12]
Он продолжался до рассвета: его видело солнце, когда спускалось на ночной отдых, сейчас оно наблюдает танцующих, поднимаясь над африканской землей.
Наплыв гостей, бессонная, но веселая ночь с танцами, песнями и разговорами, нарочито уводящими собеседников от повседневных забот, — все это осталось позади с первыми лучами солнца. Окитоленга, проводив родных и знакомых, побрел к манговому дереву и, стоя под его зеленой, плотной кроной, почувствовал крайнее утомление. Лег на землю, положив голову на обнажённый корень. Он не заметил, как и заснул. Встал, когда солнце стояло высоко. Окитоленга все думал о сыне — и там, на вечеринке, и сейчас, после отдыха. Уже взрослым сынишка предстал перед ним даже во сне. «Вот я и провел ночь со своим сыном, — размышлял счастливый отец. — Долго еще ждать помощника... Труднее всего придется супруге и особенно первые два года, когда мать кормит ребенка грудью и носит его на своей спине. Надо чаще ходить на охоту, на рыбалку, да и поле требует ухода. Растет семья — прибавляется хлопот. Да, а как же назвать новорожденного? Конечно, Патрисом, в честь деда, моего отца, сподвижника Нгонго Лютете. Мальчик не будет в обиде...»
Он бы размышлял, наверное, долго-долго, если бы не подошедшая к нему мама Онема. Она была непременной участницей женских сборищ в деревне и последние лет пятьдесят присутствовала при всех родах. Жила она одиночкой — муж скончался рано, а детей у нее не было. Жалкая хижина мамы Онемы, открытая всем ветрам и ливням, часто пустовала, ибо ее обитательница в силу добровольно избранной профессии дни и ночи проводила в чужих семьях. Ее знали все. Она умела и врачевать: склянки со снадобьем висели у нее на пояске. Увлекалась в молодости охотой. Храбрость ее удивляла мужчин. Она не ведала страха: могла с луком и колчаном стрел отправиться в джунгли на неделю. В лесу мама Онема находила все, что необходимо для пропитания. Хижина ее была полна лечебных трав и банок с приготовленными снадобьями. Ее никто не звал — она сама приходила в нужный момент к больному и врачевала его. При родах — незаменимый человек, и странно было бы, если б кто-то посмел появиться на свет божий в ее отсутствие. Без нее немыслимы были и похороны. Недаром же ее все величали мамой, мамой Онемой...
Босая, в длинной юбке, с обнаженной грудью, с палкой в руке, она походила на колдунью. Окитоленга встал: мама Онема не любила тех, кто с ней разговаривал сидя или лежа.
— Построил бы ты себе новую хижину, — бросила ни с того ни с сего мама Онема, тыча палкой около ног Окитоленги. — Шел бы в лес. В деревне тебе делать нечего. Пойду и я посплю...
И на том спасибо, мама Онема!
Мама Онема выпроваживала Окитоленгу из деревни, давая этим понять, что все заботы она берет на себя и мужчине тут делать пока нечего. Ни слова не сказала и о ребенке: не положено. Потом, спустя неделю-другую, о нем станут говорить намеками. Когда получит имя — другое дело. Остается одно — молчать. Терпение и выдержка — отличительные черты характера батетела. Эти качества давали о себе знать во время наездов бельгийских властей. Им хочется точно узнать, сколько жителей в деревне, сколько у них домашнего скота, чем засеяны поля, как много убито слонов, где находятся бивни, кто изготовляет фетиши, что они означают и кто и когда им поклоняется. Какие-то сведения просачивались к колонизаторам, но у них полного представления о жизни и быте батетела не было и быть не могло. Африканец привык скрывать от непрошеного гостя решительно все. При допросах он не называл своего имени, прикидывался, что не знает свой день рождения, не знает, кто его мать и отец, отказывался указать путь в соседнюю деревню. Слова «не знаю», «не понимаю» играли роль оборонительного сооружения, за пределы которого не мог проникнуть дотошный служащий колониальной администрации. Такая тактика африканцев снискала им незавидную репутацию в глазах просвещенных эксплуататоров: что думать о человеке, который даже имени своего не знает? Примитивизм, отсталость! А тоже ведь помышляют о свободе и независимости! Дети, несмышленые дети! Куда им до цивилизованных народов! Им еще надо тысячу лет торчать в своих лесах...
Бельгийцы помышляли о закреплении в Конго: африканцы не переставали бороться за изгнание завоевателей. Эта непрекращающаяся война шла не на поле боя, хотя и случались отдельные кровавые столкновения: она ушла внутрь, в сердце каждого африканца. Отец Окитоленги, Патрис, рассказывал сыну десятки и сотни историй, когда какой-нибудь бельгиец, ворвавшись в деревню, поднимал всех на ноги и ни за что ни про что учинял разнос почтенным и уважаемым жителям. Со слезами на глазах старик Патрис воскрешал р памяти дикие сцены, столь обычнее для нравов бельгийских властей. Сын как бы перенимал эстафету скорби обиженного народа. Сидел, слушал...
Бельгийскому комиссару что-то не понравилось поведение крестьян: он их обвинил в нелояльности, в нерадивом исполнении указаний. Доводов у него не было, но он был облечен неограниченной властью. Взял и приказал сжечь всю деревню. В роли исполнителей выступали не бельгийцы, а конголезские солдаты, навербованные на службу. От деревни остались одни головешки. Население ушло в лес. А потом пришли в Оналуа и с разрешения вождя поселились здесь.
Имя Константина Сергеевича Станиславского (1863–1938), реформатора мирового театра и создателя знаменитой актерской системы, ярко сияет на театральном небосклоне уже больше века. Ему, выходцу из богатого купеческого рода, удалось воплотить в жизнь свою мечту о новом театре вопреки непониманию родственников, сложностям в отношениях с коллегами, превратностям российской истории XX века. Созданный им МХАТ стал главным театром страны, а самого Станиславского еще при жизни объявили безусловным авторитетом, превратив его живую, постоянно развивающуюся систему в набор застывших догм.
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.