Пассажиры первого класса на тонущем корабле - [66]

Как демонстрирует Марйолеин ’Тхарт,[263] доля обслуживания долга в совокупном бюджете республики Соединённых Провинций увеличилась с 4% в 1641 году до 41% в 1801 году, когда она почти сравнялась с военными расходами. Тем не менее благодаря низким процентным ставкам это бремя можно было нести без риска банкротства, дефолта или реструктуризации долга. Тот факт, что всё большая доля бюджета направлялась на обслуживание долга, также был отражением низкого темпа роста налоговых поступлений.

Долг провинций был гораздо больше центрального. Провинция Голландия увеличила свой долг с почти нулевого уровня в 1599 году до 50 млн гульденов в 1632 году, 200 млн гульденов в 1700 году и 300 млн гульденов в 1720 году.[264] Отчасти рост этого долга был результатом соглашения, в соответствии с которым долг правительства Соединённых Провинций принимала на себя Голландия в обмен на то, что другие провинции брали на себя чуть более высокие доли национальной налоговой квоты, после того, как национальный долг раздулся с 13 млн гульденов в 1648 году до 61 млн гульденов в 1715 году. Это перемещение долга позволило к 1786 году снизить национальный долг до 21 млн гульденов.[265]

Голландия пошла на эту сделку, поскольку в случае приостановки выплат правительством Соединённых Провинций или попытки реструктурировать долг именно её богатейшие купцы понесли бы самые значительные потери. Поскольку долговые платежи поглощали всё больше средств бюджета, а процент по правительственным облигациям стал главным источником дохода амстердамской элиты, политика государства в отсутствии механизма увеличения совокупных налогов оказалась сосредоточенной на минимизации военных расходов с целью предотвратить риск долгового дефолта. В результате Амстердам после 1648 года приступил к сокращению размеров армии — после смерти статхаудера Вильгельма II в 1650 году эта позиция перевешивала милитаристские устремления других провинций.[266] Амстердам требовал значительного снижения военных расходов и добивался этого, благодаря чему долг провинции Голландия удалось уменьшить до 295 млн гульденов в 1740 году. Из-за участия Соединённых Провинций в Войне за австрийское наследство долг увеличился до 360 млн гульденов в 1756 году, а затем, поскольку во время Семилетней войны республика сохраняла нейтралитет, снизился до 320 млн гульденов в 1780 году, что было эквивалентным сокращению доли на обслуживание долга с 70% до 60% годового дохода Голландии.[267] Но фискальная добродетель государственных органов центра и провинций, отражавшая их максимальную заботу о купцах-держателях облигаций, имела свои геополитические последствия, которые, как мы увидим, оказались фатальными для голландской гегемонии.

II. ОИК и ВИК

Исходно воинство и купцы Ост- и Вест-индских компаний могли захватывать торговые маршруты и получать доступ к территориям, где производились ценные товары, поскольку им приходилось сражаться всего лишь с куда хуже вооружёнными азиатами и американскими индейцами. Лишь незначительные вооружённые силы требовались и для захвата африканцев и их транспортировки для рабского труда на Американском континенте.[268] Как уже говорилось выше, голландское преимущество было обусловлено институциональными механизмами, которые объединяли коммерсантов в единые компании, наделённые привилегиями для торговли с Азией и Америкой. Это единство, в свою очередь, формировало дисциплинированную структуру для транспортировки и хранения товаров, с тем чтобы их можно было выпускать на европейские рынки в тех объёмах и в то время, которые способствовали «достижению стабильного среднесрочного оптимума [прибыли], а не её краткосрочной максимизации».[269]

К середине XVII века привилегированные компании были основаны и другими европейскими державами — наиболее значимой из них была британская Ост-Индская компания. Эти державы направляли оснащённые орудиями корабли в Азию и Америку, чтобы оказывать голландцам торговую и военную конкуренцию. Аналогичным образом европейский экономический спад XVII века подталкивал Британию и Францию к протекционистским мерам, которые вели к сжатию промышленности Северных Нидерландов, поскольку их внутренний рынок был слишком мал, чтобы поддерживать их собственную мануфактурную индустрию.[270] Наиболее значительным событием в этом контексте был британский Навигационный акт 1651 года, согласно которому товары, транспортируемые внутри Британской империи, должны были перевозиться на британских же кораблях. Французское государство также отдавало предпочтение собственным кораблям: начиная с 1649 года товары, которые доставлялись во Францию на нидерландских судах, облагались высокими пошлинами, а в дальнейшем за счёт повышения тарифов нидерландским купцам создавались ещё большие помехи.[271] Их реакцией на ограничение доступа в Британию, Францию и колонии этих стран было прекращение капиталовложений в кораблестроение в Нидерландах. Вместо этого нидерландские купцы вкладывали свои деньги в британскую судостроительную промышленность и продавали ей свои технические ноу-хау, а в пределах Нидерландов перемещали свой капитал в другие сектора. К концу XVII века британские и французские кораблестроители обошли нидерландцев по уровню своих технологий.