Пассажирка из Кале - [4]
– «Подполковник Бэзил Эннсли, Клуб “Марс и Нептун”», – прочитала она вслух. – А в каком полку вы служили?
– Стрелковый полк принцессы Ульрики. Но после повышения я его оставил и сейчас свободен. Жду назначения.
– Сам себе хозяин?
– В общем, да, пока меня не вызовут на службу. Надеюсь получить место в штабе. А пока катаюсь по Европе.
– И из Люцерна куда-нибудь поедете?
– Конечно. Через Сен-Готард, до Комо, а то и дальше. А вы? Я не ошибаюсь, мы с вами попутчики на Энгадинском экспрессе? – спросил я для поддержания разговора. – Вы едете в Люцерн или дальше?
Глава II
– Возможно. – Ответ последовал не сразу, а после долгого обдумывания. – Если я вообще поеду на этом поезде.
– А у вас есть сомнения?
– Да. Скажу вам честно, я ужасно боюсь этой поездки. Боюсь с тех пор, как… С тех пор, как поняла, что ехать придется. И все оказалось еще хуже, чем я ожидала.
– Позвольте спросить, почему вам так кажется?
– Понимаете, я еду одна. Точнее, почти одна, со мной только моя горничная.
– И ребенок, – добавил я мимоходом, без всякой задней мысли и был удивлен, увидев, что эта случайная фраза заставила ее снова покраснеть.
– Ребенок! О да, ребенок. – Меня поразило, что она не сказала «мой» ребенок.
– Это, конечно же, большая ответственность, – снова пришел на выручку я, и она с готовностью подхватила мысль.
– Да! Вы же видите, в каком я положении. Когда я думаю, что буду всю дорогу ехать в пустом поезде, мне становится страшно.
– Не понимаю, чего вам бояться?
– Только подумайте. Здесь не будет никого, никого кроме нас. Нас, двух одиноких женщин, и вас. Если предположить, что пять проводников и остальные ополчатся против нас? Нас могут ограбить, убить.
– Ну, зачем же так? Не нужно жертвовать здравым смыслом ради глупых страхов. Им не придет такое в голову. Я уверен, все они порядочные, уважаемые люди, работники солидной компании, и, прежде чем попасть сюда, прошли тщательный отбор. В любом случае у меня и отнимать-то нечего. А у вас? У вас есть повод бояться воров? Женщины бывают беспечны и иногда возят с собой драгоценности. Наверняка ваша шкатулка туго забита.
– Вовсе нет, – с почти истеричной поспешностью вскричала она. – У меня нет ничего такого, чем они могли бы соблазниться. Но все равно может случиться что-то ужасное. Я чувствую, что мы находимся в их руках.
– Я этого не чувствую. Скажу прямо, я считаю, что вы сгущаете краски. Но, если вы так боитесь, почему бы вам не подождать и не поехать на другом поезде?
Могу признаться: несмотря на то что у меня не на шутку разыгралось любопытство, я бы предпочел расстаться с ней, оставить и ее саму, и все, что с ней связано, в особенности самую подозрительную часть, загадочное сокровище, в Кале.
– А следующий поезд скоро? – нервно поинтересовалась она.
– Да. До Булони. Он пересекается с поездом из Виктории в 2:20 и с паромом из Фолкстона. Вам нужно доехать до Булони на энгадинском поезде и дождаться его там. Прибывает он, кажется, в шесть вечера.
– Так я потеряю время?
– Несомненно. В Базеле вы будете на два часа позже и можете не успеть на Люцерн и Сен-Готард. Вы, кажется, говорили, что вам нужно в Неаполь?
– Я не говорила Неаполь, – сухо ответила она. – Это, наверное, вам нужно в Неаполь. Я не сообщала, куда еду.
– Возможно. Значит, мне это послышалось. Но я не собираюсь выпытывать у вас, куда вы едете, и сам я не собираюсь в Неаполь. Если я вам больше не нужен, позвольте вас оставить. Пора садиться на поезд, и у меня нет ни малейшего желания опоздать на Энгадинский экспресс.
Она тоже встала и вместе со мной вышла из ресторана.
– Я все же доеду до Булони, – сообщила она о своем решении, хотя я ее не спрашивал, и мы зашли в вагон. Она отправилась в свое купе, а я в свое. Закрываться я не стал, но ее дверь хлопнула.
Размышляя о необычной встрече и моей новой знакомой, я выкурил не одну сигарету. Кто она? Мужчина помоложе наверняка увидел бы в ней совершенно честную, воспитанную, красивую женщину, которая попросту не может лгать, и даже я, повидавший жизнь и женщин, склонялся к этому. Любые мысли о том, что она может быть мошенником, вором, человеком с извращенным понятием о морали, казались лишенными здравого смысла.
И все же, к каким иным выводам мог я прийти, услышав произнесенные ею же слова, усиленные и подкрепленные речами ее компаньонки?
«Черт бы побрал эту женщину и ее голубые глаза. Лучше бы я вообще никогда с нею не встречался. Хорошенькое дело – полюбить воровку. Надеюсь, в Булони она сойдет с поезда. Мы уже подъезжаем».
Я путешествовал достаточно часто, чтобы определить это на глаз. Однако, узнав окрестности Булони, я вдруг понял, что поезд останавливаться не собирается. Сверившись с «Брадшо»[5], я удостоверился, что ошибся. Поезд проезжал мимо этого города, не заходя на вокзал.
«Что ж, значит, сойти с поезда у нее не получится. По крайней мере, пока. Если она не передумала, придется ей ждать до Амьена. Ее это тоже устроит».
Но, как видно, ее это не устраивало. Во всяком случае, она поспешила выказать свое неудовольствие от невозможности сойти в Булони.
Едва мы миновали город, как в двери моего купе возникла приземистая фигура ее горничной (или же компаньонки), которая сильным глубоким голосом, не терпящим возражений, коротко сказала:
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Мельбурн, вторая половина XIX века. Город потрясен странным убийством: в двухколесном экипаже находят отравленного пассажира. Кэбмен видел загадочного человека, который садился вместе с убитым в кэб, но лицо его было скрыто широкополой шляпой. Подозрение падает на Брайана Фицджеральда, жениха дочери местного миллионера. Но тот наотрез отказывается сообщить, где был в ночь убийства. Какую же тайну скрывает Фицджеральд?
Если вы любите динамичный приключенческий детектив, то истории про Ника Картера – для вас! Популярнейшего персонажа многочисленных книг и комиксов придумал в 1886 году Джон Р. Корьелл, но впоследствии о головокружительных приключениях этого героя писали многие авторы. Поразительно изобретательный и активный, Ник Картер стал любимцем читателей во всем мире!
Этот восхитительный, непредсказуемый персонаж принес своему создателю, Морису Леблану, всемирную известность! Виртуозный грабитель, для которого не существует преград, никогда не сдается и подчиняется лишь собственному кодексу чести. Головокружительными приключениями знаменитого Арсена Люпена вот уже более ста лет зачитывается весь мир.
Мистера Ливенворта находят застреленным в собственной библиотеке. Подозрение падает на двух его племянниц, наследующих огромное состояние дядюшки. Но расследование преступления превращается в настоящую головоломку, разгадать которую под силу только сыщику Эбенезеру Грайсу… Первый роман Анны Кэтрин Грин «Дело Ливенворта», опубликованный в 1878 году, имел колоссальный успех и разошелся небывалым для того времени тиражом в 750 000 экземпляров.В издание также вошла повесть «X. Y. Z., история, поведанная сыщиком».