Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все - [34]

— Нет. Это все в прошлом и давно уже поросло быльем. Их больше нет.

— Тогда кто же здесь живет?

— Некто, обладающий реальной властью, — сказала Рената.

— Деньги?

— Да, и колоссальные.

— Неужели мы увидим мистера Робинсона, который для встречи с нами решил воспользоваться самолетом?

— Поверьте — здесь встреча с мистером Робинсоном практически исключена.

— Жаль. Мне мистер Робинсон нравится Колоритная личность, верно? Кстати, кто он на самом деле — по национальности?

— Этого, мне кажется, никто не знает и никогда не узнает. Кто утверждает, что он турок, кто считает его американцем, кто голландцем, а кое-кто — и коренным англичанином. Ходят слухи, что мать его была не то рабыня-черкешенка, не то русская великая княгиня, а то и индийская бегума[123] или еще бог знает кто. Да нет же, конечно, все это ерунда. Один мой знакомый уверял, что его мать — некая мисс Мак-Леллан из Шотландии. По-моему, это ближе к истине.

Они въехали под грандиозный портик. Навстречу им по ступеням сбежали два ливрейных лакея, которые приветствовали гостей подчеркнуто почтительными поклонами. Их багаж выгрузили — а багажа у них было предостаточно. Поначалу Стаффорд Най никак не мог взять в толк, зачем ему велели взять такую кучу вещей, но теперь начал понимать, что все они могут пригодиться. Он подумал, что сегодня вечером они как раз и пригодятся. Его спутница это подтвердила.

Они снова встретились перед обедом под гулкие удары громадного гонга. Най ждал ее в холле. Она спустилась к нему в роскошном вечернем туалете — темно-красное бархатное платье, рубиновое ожерелье и рубиновая диадема. Лакей торжественно прошествовал впереди них и, распахнув дверь, объявил:

— Графиня Зерковски, сэр Стаффорд Най!

«Наш выход, и я надеюсь, что мы смотримся как подобает», — подумал про себя сэр Стаффорд Най.

Опустив глаза, он с удовольствием посмотрел на запонки с бриллиантами и сапфирами, украшавшие его рубашку. В следующую минуту у него захватило дух от удивления. То, что он увидел, превосходило все его ожидания. Перед ним была невиданных размеров зала в стиле рококо[124], с креслами, диванами и портьерами из редчайшей парчи и бархата. Стены были увешаны картинами, которые он не смог бы сразу назвать, но среди них он с первого взгляда заметил — а он знал толк в живописи — подлинного Сезанна[125], Матисса[126] и, кажется, Ренуара[127]. Картины, стоящие поистине больших денег.

На кресле, размерами и роскошью напоминавшем трон, — восседала женщина, как ему показалась, необъятной толщины. «Не женщина, а кит, — подумал Стаффорд Най — и вправду, иначе ее не назовешь». Громадная, бесформенная, заплывшая жиром туша. Двойной — тройной — да нет, почти четверной подбородок. Платье из плотного оранжевого атласа. На голове — сверкающая драгоценными камнями тиара искусной работы, напоминающая корону. Пухлые ладони с толстыми, бесформенными пальцами покоились на резных поручнях. И на каждом пальце — по перстню с громадным камнем. Пара солитеров. Рубин, изумруд, сапфир, бриллиант, бледно-зеленый камень, названия которого он не знал — возможно, хризопраз, и какой-то желтый камень — если не топаз, то, возможно, редкого оттенка бриллиант. «Ну и страшилище», — подумал он. Утопает в собственном жиру. Вместо лица — вся в складках, оплывшая масса жира. И в нем, как изюмины в громадной сдобной булке, — пара маленьких черных глаз, которые глядят на мир острым, оценивающим взглядом. «Вон как меня разглядывает, а Ренату — нет», — подумал он. Ренату она знала. Рената явилась сюда по приказу, ей была назначена встреча. Выбирай то выражение, которое тебе больше по вкусу. Ренате было приказано привезти его сюда. Интересно, чего ради. На этот вопрос он ответить не мог, но был уверен, что причина этому несомненно есть. Она буравила его своими глазками, явно пытаясь решить, тот ли он человек, который ей нужен. Или, точнее сказать, тот ли товар, который она заказывала.

«Надо мне как можно точнее угадать, что ей нужно, — подумал он. — Придется постараться, иначе… — Он вполне допускал, что, если он придется ей не по вкусу, толстуха поднимет унизанный перстнями толстый палец и прикажет одному из этих рослых мускулистых лакеев: „А сбрось-ка ты его вон с того обрыва“. Да нет, бред какой-то. В наше время такое попросту невозможно. И куда меня занесло? Неужели придется участвовать в этом маскараде?» — Ты явилась в точно назначенное время, детка.

Голос был хриплый, астматический, но в былые времена, подумал он, в нем наверняка звучала сила, а возможно, он даже был красив. Теперь все это осталось в прошлом. Рената вышла вперед, сделала легкий реверанс. Потом взяла толстую руку и церемонно к ней приложилась.

— Позвольте представить вам сэра Стаффорда Ная. Графиня Шарлотта фон Вальдзаузен.

Пухлая рука протянулась к нему. Он склонился над ней, соблюдая этикет. Потом услышал слова, которые его удивили:

— Я знакома с вашей двоюродной бабушкой.

Он не сумел скрыть своего удивления и сразу же заметил, что ее это позабавило. Заметил он и то, что она ожидала такой реакции. Она разразилась каким-то неестественным скрипучим смехом. Очень неприятным.