Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все - [33]

— Мне кажется, мы направляемся к Доломитам?

— Какое значение имеет то, где мы находимся и куда направляемся?

— Ведь это исследовательская экспедиция, не так ли?

— Да, но наша цель — не географические исследования. Мы встретимся с некой личностью.

— Вы знаете, после ваших слов мне стало казаться, — сэр Стаффорд глянул вверх, где громоздились, взбираясь к небу, горные склоны, — что мы собираемся нанести визит самому Старцу, Властелину Горы.

— Вы говорите о Повелителе ассасинов[115], который одурманивал своих воинов наркотиками, так что они умирали за него с радостью, уверенные, что попадут прямо в рай — прекрасные гурии[116], гашиш[117], эротические сны — беспредельное и нескончаемое счастье.

Она немного помолчала и добавила:

— Чародеи! Я думаю, они были на земле от начала веков. Люди, которые умели зачаровывать и заставлять верить в себя, так что вы готовы были отдать за них жизнь. Не только ассасины — христиане тоже так умирали.

— Святые мученики? Лорд Альтамаунт?

— Почему вы вспомнили лорда Альтамаунта?

— Таким я его увидел — внезапно — в тот вечер. Словно каменное изваяние в готическом[118] соборе.

— Кому-то из нас, возможно, придется умереть. Может, даже многим.

Он хотел ответить, но она продолжала:

— Иногда мне приходят в голову слова из Евангелия. Кажется, от Луки[119]. На Тайной Вечери[120] Христос говорит своим ученикам: вы мои друзья и сотрапезники, но один из вас дьявол. Так что вполне возможно, что один из нас тоже дьявол.

— Вы так думаете?

— Почти уверена. Кто-то, кого мы знаем, кто пользуется нашим доверием, но засыпает не с мыслями о мученической кончине, а о горсти сребреников и, просыпаясь, чувствует в ладони их тяжесть.

— Корыстолюбие?

— Честолюбие будет точнее. Как распознать дьявола? Как узнать его? Дьявола узнаешь сразу. Он всех баламутит, везде лезет — рвется к власти. — Она на минуту замолкла и задумчиво продолжала: — У меня была подруга, близкая к дипломатическим кругам… Так вот, она мне рассказывала, как поделилась с одной немкой своими впечатлениями от мистерий[121] в Обераммергау[122] — зрелище Страстей Христовых глубоко ее тронуло. А немка презрительно заявила: «Ничего вы не понимаете. Нам, немцам, не нужен Иисус Христос! У нас есть Адольф Гитлер. Он более велик, чем Христос и все пророки вместе взятые!» Это была очень славная, простая женщина. Она действительно так думала. И те же чувства обуревали толпы людей. Гитлер обладал гипнотическим влиянием. Он говорил, а они слушали — и безоглядно принимали пытки, газовые камеры и издевательства гестапо.

Она пожала плечами и продолжала уже более спокойно:

— И все-таки странно, что вы это сказали.

— Что я сказал?

— Про Старца, Властелина Горы, Повелителя ассасинов.

— Только не говорите, что здесь и вправду есть Старец, Властелин Горы?

— Нет. Старца здесь, конечно, нет, но, пожалуй, есть Властительница Горы.

— Властительница? А что она собой представляет?

— Сегодня вечером увидите.

— А что мы делаем сегодня вечером?

— Идем на великосветский прием, — сказала Рената.

— Как давно вы не были просто Мэри Энн…

— Придется вам еще подождать, пока мы снова не полетим куда-нибудь.

— Сдается мне, — глубокомысленно начал сэр Стаффорд Най, — что пребывание на вершинах чрезвычайно пагубно действует на характер человека.

— Вы хотите сказать — в высшем обществе?

— Нет. Я говорю в чисто географическом смысле. Когда вы обитаете в замке на вершине какой-нибудь горы, а весь мир лежит далеко внизу, у ее подножия, вы начинаете относиться к людям внизу с некоторым презрением. Вы выше всех, вы — само величие. Именно это и чувствовал Гитлер в Берхтесгадене, то же самое, вероятно, чувствует и тот, кто взбирается на горные вершины и взирает оттуда на своих ближних, копошащихся внизу.

— Сегодня вечером ведите себя осмотрительней, — предупредила его Рената. — Вам придется нелегко.

— Инструкции?

— Вы человек, затаивший обиду. Из тех, кто недоволен власть предержащими, вас не устраивает существующий порядок вещей. Вы бунтовщик, но тайный. Сумеете?

— Постараюсь.

Они ехали по местам, все более далеким от цивилизации. Их машина то и дело петляла, взбираясь все выше по серпантину, проносилась сквозь горные деревушки, порой оказываясь в непосредственной близости от обрыва, на захватывающей дух глубине которого виднелись отраженные в реке огоньки далеких колоколен.

— Куда мы едем, Мэри Энн?

— В «Орлиное гнездо».

Они свернули в последний раз. Дорога пошла лесом. Стаффорду Наю показалось, что в чаще несколько раз мелькнул то ли олень, то ли еще какой зверь. Несколько раз ему на глаза попались и люди в кожаных куртках, с ружьями. Должно быть, егеря. Наконец перед ними на крутом отроге возник замок. Ему показалось, что какая-то часть его лежит в руинах, хотя он явно был отреставрирован и перестроен. Замок поражал массивностью и величием и тем, что в нем не было ничего современного. Он дышал славой минувших веков — мощью, накопленной столетиями.

— Здесь в старину было Великое герцогство Лихтенштольц. Замок построил великий герцог Людвиг в тысяча семьсот девяностом, — сказала Рената.

— А теперь кто здесь живет? Нынешний великий герцог?