Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все - [22]

— Не сомневаюсь, — сухо заметил Стаффорд Най.

— Только не задирай нос, ладно? Мольер женился на своей служанке, не правда ли, и брак его был на редкость удачный — только не помню, Мольер это был или кто другой…[80] Если у мужчины ума палата, ему вовсе не обязательно общаться с умной женщиной. Это крайне утомительно. Он с куда большей охотой поболтает с прелестной простушкой, и, поверь мне, ему это будет гораздо интересней. В молодости я была недурна собой, — сказала леди Матильда не без самодовольства. — Но далека от всякой учености. И Роберт всегда говорил, что у меня бездна здравого смысла и что я очень сообразительная.

— Вы прелесть и само очарование, — сказал сэр Стаффорд Най. — Мне ужасно нравится у вас бывать, и конечно же я запомню все, что вы мне сказали. Но ведь вы могли бы сказать гораздо больше, верно?

— Подождем более подходящего момента, — ответила леди Матильда. — Но твои проблемы я всегда принимала близко к сердцу. Ты хоть изредка сообщай, как твои дела На следующей неделе ты, кажется, обедаешь в американском посольстве?

— Откуда вы знаете, тетушка? Да, я получил приглашение.

— И насколько я понимаю, принял?

— Это входит в мои обязанности. — Он с любопытством взглянул на нее. — Как вам удается быть в курсе всего, что происходит?

— Мне сказала Милли.

— Милли?

— Милли Джин Кортмэн. Жена американского посла. Совершенно неотразимое создание, должна тебе сказать. Невысока ростом, но сложена безукоризненно — просто прелесть.

— Вы имеете в виду Милдред Кортмэн?

— Крестили ее Милдред, но она предпочитает называться Милли Джин. Мы с ней обсуждали по телефону какой-то благотворительный утренник или что-то в этом роде… Я всегда с удовольствием с ней общаюсь, она мне ужасно нравится. Знаешь, как я ее про себя называю? Миниатюрная Венера…[81]

— Как нельзя более подходящее и лестное прозвище, — сказал Стаффорд Най.

Глава 8 Обед в посольстве

Увидев миссис Кортмэн, которая с протянутой рукой шла ему навстречу, Стаффорд Най тут же вспомнил, как накануне ее назвала тетушка Матильда. Милли Джин Кортмэн было лет тридцать пять — сорок. У нее были тонкие черты лица, большие голубовато-серые глаза, прекрасной формы головка и безукоризненно уложенные волосы — седые с голубым оттенком, отлично подобранным и подчеркивавшим общее впечатление холености. В Лондоне она пользовалась большой популярностью. Муж ее, Сэм Кортмэн, был крупным, тяжеловесным, начинающим полнеть человеком. Он очень гордился своей женой. Его собеседникам порой приходилось нелегко, когда он с упорством, достойным лучшего применения, обсуждал тему, которая в этом вовсе не нуждалась.

— Только что из Малайи, не так ли, сэр Стаффорд? Наверное, занятно было там побывать, хотя лично я предпочла бы другое время года. Поверьте, мы так рады видеть вас здесь. Вы знакомы… Да, вы конечно же знаете леди Альдборо и сэра Джона, и герра фон Рокена и фрау фон Рокен, и мистера с миссис Стаггенхэм.

Стаффорд Най в той или иной степени был знаком со всеми присутствующими. Не знал он только голландца, который был назначен сюда совсем недавно. Чета Стаггенхэмов — министр социального обеспечения с женой. Редкостные зануды.

— И графиню Ренату Зерковски. Она говорила, вы с ней как-то встречались… Должно быть, в прошлом году, когда я была в Англии… — сказала графиня.

Она, снова она — пассажирка из Франкфурта. Абсолютное самообладание, полная непринужденность; прелестное платье серо-голубого пастельного[82] цвета, отделанное шиншиллой[83]. Шикарная прическа — или парик, — на шее рубиновый крест старинной работы.

— Синьор Каспаро, граф Райтнер, мистер и миссис Арбатнот.

Всего человек двадцать шесть. За столом Стаффорд Най оказался между невыносимо скучной миссис Стаггенхэм и синьорой Каспаро. Рената Зерковски сидела прямо напротив.

Обед в посольстве. Из тех обедов, на которых он так часто бывал, и гости, обычные для подобных раутов[84]. Представители дипломатического корпуса, второстепенные министры, один-два крупных промышленника, несколько светских львов, которых приглашали за то, что они были прекрасными собеседниками, — люди раскованные, с которыми приятно провести время. Хотя., есть, пожалуй, и парочка гостей, не совсем типичных для сегодняшней компании. Несмотря на то, что он был полностью поглощен беседой с миссис Каспаро, очаровательной болтушкой, слегка с ним кокетничавшей, его мысли то и дело скользили следом за его взглядом, почти незаметно изучавшим сотрапезников. По этому отсутствующему вроде бы взгляду никак нельзя было заподозрить, что сэр Стаффорд думает сейчас о вещах, совершенно не относящихся к разговору. Его пригласили на обед. Почему? Причины могли быть самые разные. Возможно, его имя автоматически попало в список, который секретари периодически подают начальству, ставя галочки напротив имен тех, до кого дошла очередь. Возможно также, им просто понадобился.

«Ах да, — говорила обычно супруга дипломата, — Стаффорд Най — это то, что надо. Его надо посадить рядом с мадам Такой-то или леди Такой-то…»

Очень может быть, что его пригласили именно затем, чтобы заполнить пустое место. И все же его одолевали сомнения. По опыту он знал, что подоплека этого приглашения могла быть совершенно неожиданной. Так что его взгляд с привычной приветливостью и живостью, ни на ком особенно не задерживаясь, продолжал оценивающе изучать сидящих за столом гостей.