начальной военной подготовки. Наскоро выкопанная траншея, бетонные трубы, сверху залитые
гудроном, куча земли: вот, пожалуй, и все. Конечно, наивно было думать, что кто-то долго
протянет в таком убежище, однако, только такие и строили по Подмосковью. Вообще, на
строительство такого бомбоубежища отводилось всего тридцать часов, так что особой
вместительностью и комфортом похвастаться оно не могло, но Паше после обшарпанных стен
станции полукруглый потолок и затхлый запах стен, гул голосов и отблески свечей показались
чем-то необыкновенно домашним и уютным… Люди!
- Здорово, леший! – Хохотнул кто-то.
Леший? Паша машинально поднес руку к подбородку, потрогал себя за бороду и улыбнулся.
Голоса. Люди…
- Издалека идешь?
- Из Лесного, - ответил Паша и закашлялся.
- Ну, отдыхай. Потом говорить будем.
Паша откинулся на кровать и замер. Кровать? Да, это была настоящая кровать. Грубо
сколоченная из досок, но кровать. Где-то за занавеской смеялись люди, женщины спорили, словно это и не бункер вовсе, а они годами не выходили со станции и сходили с ума, ненавидя
друг дуга все больше и больше. Иван! Надо же за ним вернуться! Паша дернулся с кровати, но
схватился за грудь, снова закашлялся и упал на спину. У него уже не было сил идти назад, а
потом снова бункер…
- Эй! – Позвал он проходящего мимо бородача.
- Чего тебе? – Не слишком-то дружелюбно отозвался тот.
- У меня друг… один… На соседней станции. Там идти всего ничего.
- Ну и чего?
- Можно за ним послать кого?
- А сам, не дойдет что ли? Ты же вот дошел.
- Да это близко совсем. За лесом, - пытался объяснить Паша. – Там где маяки…
- А. огни красные? Ну, знаю.
- Так вы видели?
- А то. Там слепой только не увидит. Каждую ночь…
- ВЫ ВИДЕЛИ И НЕ ПРИШЛИ К НАМ???
- А зачем. Ты знаешь, сколько таких огней горит повсюду, Москва – так вообще... Значит, город
жив, а что еще надо. Люди вокруг есть, все тихо и спокойно.
- Но, как же так… Нам же была нужна помощь! Может, кому-то тоже, потому они и зажигают
огни!
Бородач внимательно посмотрел на него:
- А ты сам всегда шел на помощь, когда тебя звали? Ты рисковал собой? С соседями дружил?
Нет? Вот и сейчас не жди помощи…
- Но ведь была война. Теперь-то все по-другому!
- Именно поэтому она и была. Потому что никто никому не нужен.
Бородач повел плечами и пошел дальше, а Паша устало опустился на кровать. Когда-нибудь он
вернется за Иваном.
НАДЕЖДА В ПОДАРОК
Надежда на лучшее никогда не умирает. Она всегда будет жить в сердцах людей, освещая их путь. Но кто из нас по-
настоящему её достоин?
Порывы ветра, налетавшие сквозь ощерившиеся помутневшими от времени осколками стёкол
глазницы разбитых окон, теребили волосы на макушке. Было свежо и прохладно. По небу низко
плыли тяжёлые свинцовые тучи. Дождь, который по всем признакам должен был бы уже
начаться, не спешил оросить иссушенную землю хоть каким-нибудь количеством живительной
влаги.
Стоило поторопиться, так как гроза в мои планы не входила. Поставив рюкзак на пол, я подошёл
к пролому в стене и окинул взглядом раскинувшийся внизу город.
***
Полог палатки приподнялся, пропуская внутрь человека. Не убирая газету, я скосил на
вошедшего глаза. Зелёная камуфляжная форма, пышные усы и суровый, но в то же время
неуловимо виноватый взгляд говорили сами за себя: Петрович. Один из руководителей
ганзейской регулярной армии. Прежде всего, он, конечно, был мне старым товарищем, не раз
вытаскивал из разного рода передряг.
Немного потоптавшись у входа, гость прошёл к стоявшему недалеко от моего топчана
рассохшемуся стулу и, усевшись, выжидающе уставился на меня.
- Ну что, согласен? – вместо приветствия спросил Петрович.
Отложив в сторону так и не дочитанную газету, я приподнялся на локтях и посмотрел на
товарища.
- Ты хоть понимаешь, что это большой риск? – Опустив ноги на пол, я принялся обуваться. – Ещё
не так много прошло времени с прошлой вылазки, а ты мне тут…
- Постой, - перебил меня Петрович. – Мы же уже говорили на эту тему. Ну пойми же меня, Художник, войди в моё положение. Через три дня ты отправишься дальше…
- Через два, - поправил я.
- Тем более, - взгляд Петровича сделался больше виноватым, нежели суровым. – И куда ты
направишься? В Полис? Или в Рейх? А может, дальше по кольцу Ганзы? Как долго тебя ждать до
следующей встречи?! – в голосе товарища проскользнули нотки отчаяния.
- Илья, скажи прямо – зачем тебе так нужен этот рисунок? – усталым голосом спросил я, сидя на
топчане и подперев рукой щёку. Было непривычно видеть и слышать, как человек, привыкший к
беспрекословному выполнению своих приказов, вынужден с виновато-заискивающим
выражением на лице просить у кого-либо помощи.
Илья помялся, словно боролся с нежеланием раскрывать что-то лично-сокровенное, но, устало
махнув рукой, проговорил:
- Не мне он нужен, а сыну, Мише. Подарок на день рождения…
Я удивлённо посмотрел на него. А ведь действительно лично-сокровенное…
- Тут такое дело, Слава, - обратился он ко мне по имени, чего не делал довольно давно, ещё с
прошлой жизни. – У меня у сына скоро день рождения, а я ему обещал подарить рисунок города.
Ну знаешь, когда город с высоты показан, как на открытках или коробках с шоколадными
