Пароль — «Седой Каспий» - [45]

— Где вы купили такие хурджины?

— На базаре.

— Вы здешний?

— Мы живем в Ленкоране, но я приехал сюда по личному делу.

— Ваши документы.

— Я оставил их у знакомого, у которого остановился. Вот за этим углом его дом. Но позвольте, гражданин, спросить, кто вы будете и зачем вам мои документы?

— Я сотрудник ОГПУ. Наверное, слышали о такой организации?

— Чем вы это докажете?

— Вот, пожалуйста, — протянул Бархударов неизвестному свое удостоверение личности.

— Вижу, гражданин начальник. Идемте, пожалуйста, я вам покажу и свои документы... Вот там я живу.

Они скрылись за углом. Пройдя немного, неизвестный, чтобы отстать от Бархударова, наклонился, притворившись, будто он хочет завязать шнурок своего чарыка. Затем, улучив момент, выпрямился и, подскочив к Бархударову, выстрелил из браунинга ему в спину.

Когда Бархударов повернулся, то увидел, как неизвестный быстро вошел в один из дворов. Превозмогая боль, он успел выстрелить ему вслед и тут же сам упал... Через несколько минут сбежались чекисты, стоявшие в укрытии около парикмахерской...

— Во двор... Он... там... — произнес тяжелораненый Бархударов.

Сотрудники ОГПУ бросились проверять дворы.

Когда тот чекист, который впервые приметил подозрительного, хотел войти в один из дворов, расположенный неподалеку от места происшествия, оттуда спокойно вышел мужчина без головного убора. На нем была рубашка из атласа, перетянутая старым кавказским поясом. Внимание чекиста привлекли чарыки. Они были такие же, как у преследуемого.

Однако спокойная походка мужчины свела на нет возникшее подозрение. «Разве мало одинаковых чарыков, — подумал чекист, — тут просто совпадение... Но странно другое: ходить без головного убора в этих краях не принято. С чем связано, что выходивший со двора не придерживался такого элементарного обычая?»

Во дворе не было ни единой души. Все обитатели, видимо, на работе: сентябрь — месяц уборки урожая в полях и садах. Чекист свой взор устремил на туалет, находившийся в углу двора... Каракулевая папаха, старый пиджак, хурджины, очки и искусственные усы валялись на нечистотах... Выбежав на улицу, чекист заметил, что человек без головного убора ускоренным шагом идет мимо жителей, собравшихся на месте происшествия. Направляясь за ним, чекист встретил своих товарищей, проверивших другие дворы. Все вместе догнав неизвестного, подошли к нему с обеих сторон:

— У нас без головного убора не ходят, гражданин.

— А у нас, наоборот, все ходят без головных...

— А где это у вас? На берегах Темзы или Босфора? — с издевкой спросил подоспевший Осман.

— Ловко, ловко, Осман...

— Это моя профессия, мистер.

— Как вас, бывшего духовника Ботлихской мечети, приняли в ОГПУ?

— Я такой же духовник, как вы крестьянин из Ленкорана.

Кларк сдался...

Бакинские чекисты решили «побеспокоить» и Шамси-Заде, верного слугу англичанина. Была разоблачена также подрывная деятельность лидеров фирмы «Анатолий Шеркет», Тарлана и связанных с ними представителей капиталистических разведок.

* * *

Халимбекова привели к Рамазанову.

— Когда вы оказались в Турции?

— После разгрома белой армии, — ответил Ахмед.

— С какой целью вы нелегально перебрались из Турции в СССР?

— Чтобы повидаться с родителями.

— Вы говорите неправду. Нам известно, что вы прибыли в Советский Союз по заданию эмигрантской организации «Анатолий Шеркет» для участия в предполагавшемся восстании Гоцинского.

— Да, я действительно нелегально прибыл в Советский Союз по заданию «Анатолий Шеркет».

— Почему скрывали, что являетесь дагестанцем?

— По совету моих хозяев, в том числе, мистера Кларка. Разведка есть разведка. А я, Халимбеков Ахмед, истинный дагестанец, прибыл сюда, чтобы уничтожить своих врагов и, в первую очередь, Мурада Мустафаева, работника вашей ЧК. По вине таких, как он, я потерял свое богатство, родных, родину и очутился на чужбине. Я должен был мстить, — со злостью ответил Ахмед.

— Вот за все это вы и ответите перед судом.

* * *

Лжеимама допрашивали в Ростове.

— Гражданин Гоцинский, — сказал следователь полномочного представительства объединенного государственного политического управления СССР по Северному Кавказу, — при личном обыске у вас обнаружили копию ультиматума от 22 мая 1924 года представителям Советской власти, в которой предлагается большевикам добровольно оставить Кавказ и отступить в Россию. Кто автор этого документа?

— Я, — буркнул Гоцинский, не поднимая головы.

— Кому вы направили его первые экземпляры?

— Первый экземпляр отправил уполномоченному Москвы — начальнику Дагестанского отдела ОГПУ. Он в ответ предлагал мне прекратить войну с Советской властью и явиться добровольно к нему... Другие экземпляры я направил главам всех держав, поддерживающих мое движение.

— На что вы надеялись, идя против Советской власти?

— Думал, что меня поддержат все народы Северного Кавказа, вдохновленные моими идеями, а военную помощь я рассчитывал получить от иностранных государств.

— Какие ваши идеи?

— Мое идейное оружие — это религия, учение ислама. Я использовал их для достижения своей цели. Поэтому народ шел за мной...

— За вами шли отдельные кулацко-мулльские и бандитские элементы, но не рядовые горцы.