Парижская мода. Культурная история - [66]

«Какой ужас! – восклицает рассказчик, – …нет больше элегантности». «К тому же, – и здесь он обнаруживает глубинную связь между модой и временем, – я не удовлетворился бы одним тожеством дамских туалетов». Нужно было, чтобы и все другое оставалось прежним: «[Я] хотел бы иметь возможность провести остаток дня у одной из тех женщин, за чашкой чая, в квартире со стенами, расписанными в темные цвета». Однако это невозможно: «Реальность, которую я знал, больше не существовала. Достаточно было г-же Сван появиться в другом наряде и в неурочный час, и вся аллея стала бы другой». Воспоминание о ее нарядах было лишь сожалением об определенном моменте – «столь же мимолетном, увы, как и годы»[388].

И все же рассказчик по-прежнему находит удовольствие в «воспоминаниях о чувствах поэтических», более сильных, чем «воспоминания о страданиях сердца». И когда он закрывает глаза, он видит «себя вновь беседующим с г-жой Сван в тени ее зонтика, словно в беседке из глициний»[389].

Иллюстрации

Иллюстрация. La Vie Élégant. 1882

Две модели от Мариано Фортуни. Иллюстрации. Femina. 1913

Анаис Колен Тудуз. Модная картинка. La Mode Illustrée. 1890

ГЛАВА 11 Двадцатый век начинается

Когда в 1903 году известных актрис спросили, какой корсетный бренд они предпочитают, мадам Режан ответила: «pas besoin» [«Я в нем не нуждаюсь»], а мадемуазель Ева Лавальер объявила: «Je n’en porte pas» [«Я не ношу корсеты»].

Figaro-Modes. 1903[390]

Если сравнить платья 1900 и 1925 годов, разница будет настолько велика, что кажется, только катастрофа, подобная Первой мировой войне, могла стать причиной таких кардинальных перемен. Однако уже в 1903 году двое из трех «арбитров элегантности» в интервью журналу Figaro-Modes заявляли, что не носят корсет. Надо признать, речь шла о законодательницах мод, но другие вскоре последовали их примеру. Сегодня многие считают, что в начале века мода стала проще и функциональнее из‐за дефицита и материальных ограничений, спровоцированных Первой мировой войной. На самом деле, однако, радикально новые модели женской одежды появились еще до войны. Всего за несколько лет, примерно в 1907–1913 годах, корсет, юбки «фру-фру» и пастельные тона вышли из моды. Женщины надели бюстгальтеры, платья в стиле ампир с высокой талией, «ориентальные» фантазийные костюмы ярких «варварских» цветов. Иногда они даже носили брюки. Это не значит, что Первая мировая война не повлияла на моду, однако культурные факторы трансформации начались до 1914 года. Война лишь ускорила уже совершавшиеся изменения.

Принято считать, что творцом нового образа был французский кутюрье Поль Пуаре. В определенной степени это правда. Пуаре был одним из ведущих авангардных французских модельеров, уделявшим большое внимание неоклассицизму и ориентализму – двум стилевым вариациям, тесно связанным с новым образом человеческого тела. В автобиографии Пуаре хвалился: «Это было время корсета. Я объявил ему войну <…> Во имя Свободы… я провозгласил конец эпохи корсета и начало эпохи бюстгальтера»[391]. Не умаляя достижений Пуаре, следует помнить, однако, что модернизация моды явилась следствием целого ряда факторов, включая растущую популярность молодежной, спортивной и художественной одежды, приведших к модификации идеала красоты.

Кроме того, Пуаре не был единственным дизайнером, совершившим революцию в моде. Мадлен Вионне утверждала, что отказалась от корсета еще в 1907 году, когда работала у Дусе. «Я сама всегда терпеть не могла корсеты, – вспоминала Вионне. – Почему же я должна предлагать их другим женщинам? Le corset, c’est une chose orthopédique [Корсет – это ортопедическое приспособление]»[392]. Вионне была одной из многих дизайнеров и художников, которые разрабатывали новые дизайнерские модели XX века. Например, в Вене Густав Климт придумывал художественные платья для своей подруги Эмилии Флёге. Плиссированные шелковые пеньюары «венецианского мага» Мариано Фортуни также оказали влияние на парижский стиль – как и наряды Айседоры Дункан, танцевавшей без корсета в неоклассических драпировках уже на своей премьере в Париже в 1903 году. Леон Бакст, художник по костюмам и декоратор Ballets Russes, произвел глубокое впечатление на кутюрье и публику, особенно после первого представления «Шахеразады» в Париже в 1910 году.

Некоторые американские ученые интерпретируют радикальные изменения в довоенной моде как запоздалый успех борьбы за «реформу костюма». Эта гипотеза не находит подтверждения, хотя эксперименты с «художественными» туалетами, безусловно, способствовали развитию авангардной моды.

Лишь немногие женщины отказывались от корсетов из медицинских или феминистских соображений. Случившееся в большей степени было обусловлено усвоением нового, «модернистского» идеала красоты. На смену сладострастной Венере явилась стройная юная Диана, чья «изящная фигура [была] сформирована спортивными занятиями»[393]. Уже в 1903 году, когда журнал Figaro-Modes обратился к актрисам с вопросом, какой корсетный бренд они предпочитают, мадам Режан ответила: «Я в нем не нуждаюсь» (хотя создается впечатление, что на прилагаемой фотографии она все же в корсете). Мадемуазель Ева Лавальер, впоследствии одевавшаяся у Вионне, тоже объявила: «Я не ношу корсеты»