Париж: анатомия великого города - [20]
Париж, однако, все еще не был первейшим городом Европы, как назовет его некий монарх уже в недалеком будущем. Большую часть своей истории Париж в лучшем случае играл роль процветающего провинциального центра или военной штаб-квартиры двух королевских династий, представители которых были равнодушны к судьбе города. Пала Римская империя, настали худшие времена: Париж отдалился от всех цивилизационных центров и оказался на грани уничтожения.
К началу нового тысячелетия город сосредоточил в себе экономические возможности и религиозную мысль страны. Примерно столетие прошло после нападений северян, и Париж снова начал расширять границы на юг и север. Были восстановлены городские мосты, по обоим берегам реки воздвигли новые церкви. Левобережье от нынешней улицы Галан до Сен-Андре-де-Ар было засажено виноградниками. Святые отцы высоко оценивали смелость и веру горожан, выстоявших перед лицом врагов, не забывая, конечно, благодарить Женевьеву и Дионисия за спасение города.
Только послушайте, как поют парижане!
Опасения парижан по поводу происходящего вне стен города, в чужом мире, объясняются беспокойной историей Парижа. В 891 году Сен-Бертен писал в «Хрониках», что жизнь вне Парижа полна бандитов и «ужасной анархии». Провинциалы же потешались над предрассудками жителей столицы и обвиняли их во всевозможных беззакониях и грехах, от кровосмешения до каннибализма. С древности, еще до времен Лютеции, население города составляли кельты, римляне и франки. Позднее в город прибыли бургундцы, бретонцы, овернцы, норманны, пикардийцы, бельгийцы, евреи, алеманы, греки и даже англичане. Они приезжали в столицу Франции в поисках любви, работы или истинной веры. Голод и войны провоцировали и сдерживали волны миграции. В раннем Средневековье появился новый тип парижан, значительно отличавшихся от провинциалов языком и манерой поведения. Наплыв иммигрантов способствовал тому, что парижане перестали отождествлять себя с местом рождения или прежнего жительства.
Сегодня вне границ старого города, в banlieue, арабы, чернокожие африканцы, выходцы из Восточной Европы и азиаты наполняют французский язык новыми словами и смыслами, рождая новую тайную речь Парижа. Расисты и борцы за чистоту речи считают, что слова польского, арабского, румынского, турецкого, сербского и хорватского языков засоряют литературный французский, как идиш, пикардийское, фландрийское, константинопольское, сирийское, арамейское наречия и языки разрушали средневековый французский: под таким воздействием и родился современный сленг, на котором говорят улицы Парижа. На улице Бельвилль, например, беспрестанно звучит мандаринский диалект китайского, что неудивительно: в основном здесь живут выходцы из юго-восточной Азии. На улице Сен-Дени обосновались проститутки из Албании, Косово и африканских стран, окружающих великую Сахару.
Но и сегодня, в XXI веке, можно встретить настоящих представителей племени «паризиев». Зимой и весной они собираются на Булонской трибуне R2 на стадионе «Парк де Пренс» на западе города, чтобы поддержать любимый футбольный клуб «Пари Сен-Жермен» («ПСЖ»). Подростки-арабы, такие же фанаты «ПСЖ», но представители другой культуры, собираются на противоположной трибуне, одетые в зелено-красные футболки команды Алжира или модные спортивные итальянские костюмы и противопоставляют себя «fils de Clovis» — «сыновьям Хлодвига» (так североафриканцы на сленге называют белых парижан). «Паризии» и мелкая экстремистская группировка бритоголовых «Lutèce Falco 91» высмеивают средиземноморскую европейскую сентиментальность. Они патриоты исключительно Парижа.
Но главными своими противниками они считают не арабов, а марсельцев. «Allons enfants du Grand Paris… Qu’un sang Marseillais abreuvent nos sillons» — «Вперед, дети великого Парижа… и пусть кровь марсельцев потечет по нашим полям», — распевают они на мелодию «Марсельезы». Гимн подхватывают тысячи сочувствующих, даже когда марсельский «Олимпик» остается у себя дома, за сотни километров от парижского стадиона.
Песня «Паризиев» — эхо прошлого: «Nous n’irons pas a Saint-Denis, C’est au Parc que l’histoire s’écrit, Nous sommes rouge et bleu pour la vie, Notre amour s’appelle Paris! Écoutez chanter les Parisiens!» — «Мы не пойдем в Сен-Дени, история пишется в Парке[34], мы красно-синие на всю жизнь, а любовь наша — Париж! Только послушайте, как поют парижане!» Сен-Дени, о котором поется в песне, — новый стадион в предместьях Парижа, где сборная Франции по футболу выиграла чемпионат мира 1998 года и где «ПСЖ» не выступал ни разу. Эта песня была написана как гимн поддержки футбольного клуба университета.
В Париже нельзя запросто упомянуть о месте захоронения французских монархов — Сен-Дени: само имя этого городка напоминает о противостоянии города всей Франции, начавшемся с того дня, когда Хлодвиг назвал Париж столицей и оплотом власти. Капетинги укрепили политический статус города, но увеличили культурное размежевание столицы и остальной Франции. В то же время Париж как магнит притягивал корыстолюбивых, мятежных и амбициозных людей, которым для воплощения своих целей требовались ресурсы великой столицы. Племенная принадлежность никогда не являлась преградой между парижанами и провинциалами. Провинциалы даже упрекают горожан в том, что никогда в истории страны не было такого явления, как «парижская порода». Жители столицы, напротив, считают подобные ожидания признаком «деревенского самосознания», для которого важна территориальная принадлежность.
