Пари с маркизом - [78]

Николас стиснул зубы, чтобы не дать сорваться с губ дерзкой колкости, вертевшейся на языке. Какой смысл? Он даже не получит от этого удовольствия.

– Пока у меня нет времени, чтобы подумать об этом, – произнес он, секунду помолчав. – Как ты и сам видишь… – Николас, не договорив, жестом указал на стопки журналов, газет, книг и писем, заваливших стол, – я сейчас очень занят.

– Хм-м. – Лэнсдаун перегнулся через стол и взял одну из книг. – «Научные принципы пивоварения», – прочитал он и, нахмурившись, поднял глаза. – Зачем, черт побери, ты изучаешь вопросы изготовления пива? Дженкинз знает об этом больше, чем написано в любой книге.

– Да, мы с Дженкинзом это уже немного обсудили.

Николас не стал вдаваться в подробности, напомнив себе, что, исходя из опыта общения с Лэнсдауном, лучше говорить как можно меньше. И пожал плечами, словно вопросы пивоварения не имеют никакого значения.

– Я интересуюсь этой темой. В конце концов, пивоварение – главное дело в Хонивуде.

– Да ты никогда не проявлял ни малейшего интереса ни к этой теме, ни к Хонивуду, если уж на то пошло.

– Это неправда. Мальчиком еще как проявлял. Но когда вырос, пришел к выводу, что это бессмысленно, поскольку ты всегда находил способ противостоять всему, что я делал или пытался делать.

– Обвиняешь меня в своей несостоятельности, вот как?

– Нет. Точнее, – поправился Николас, – больше не обвиняю. Суть в том…

Он замолчал, собираясь с мыслями. Герцог все равно очень скоро узнает, чем маркиз занят. Может быть, он уже знает и сейчас просто играет с ним из каких-то своих соображений. Это очень похоже на Лэнсдауна.

– Суть в том, – произнес Николас наконец, – что я сам покупаю свое зерно.

– Покупаешь собственное зерно? С какой целью?

Николас усмехнулся. Подавшись вперед, взял книгу со стола и поднял ее. Лэнсдаун посмотрел на него в полном смятении. На это маркиз и рассчитывал, и, несмотря на все свои намерения измениться, понял, что ему очень нравится видеть герцога в таком состоянии. Старые привычки умирают долго.

– Я собираюсь варить пиво, отец.

– С… с коммерческими целями? Лэнсдаун, занятый ремеслом? В… в… в коммерции? Это немыслимо! – Герцог брызгал слюной, его сероватое лицо приняло пурпурный оттенок. – Ты просто не можешь!

– Не могу? – Николас прищурился, хотя губы его по-прежнему улыбались. – Увидишь.

– Будущий герцог Лэнсдаун – пивовар?! Это исключено! Совершенно исключено!

– Право же, Лэнсдаун, совершенно бессмысленно говорить мне, что я не могу начать предприятие, которое уже привел в действие. И хотя ты всегда считал себя Господом Всемогущим, есть вещи, над которыми ты не властен. Одна из таких вещей – я.

– Вечно это стремление бунтовать, – пробормотал Лэнсдаун. – Ты никогда не изменишься.

Николас так сильно сжал карандаш, что удивился, почему тот не сломался у него в руке, и заставил себя ослабить хватку.

– В таком случае лучше всего тебе прекратить попытки, – приветливо посоветовал он.

Они пристально смотрели друг на друга некоторое время, затем герцог улыбнулся, что означало – он спешно меняет тактику.

– Мой дорогой мальчик, – проворковал Лэнсдаун, откидываясь ни спинку кресла. – Во всем этом нет никакой необходимости. Ты хочешь поиграть в местного сквайра и самостоятельно управлять Хонивудом? Пожалуйста. В этом нет ничего плохого. Он твой. Совершенно понятно, что у тебя появился интерес. Это очень правильное занятие, вполне подобающее джентльмену.

– Что ж, мои благодарности, отец. Для меня так важно знать, что ты меня одобряешь.

Лэнсдаун проигнорировал сарказм.

– И если цена на урожай и аренду земли слишком недостаточна, чтобы позволить тебе жить так, как подобает сыну герцога, – продолжал Лэнсдаун, – это тоже не страшно. Я могу все исправить.

Он замолчал. Николас ждал, и ожидание длилось недолго.

– Женись на Гарриет, – вкрадчиво произнес Лэнсдаун, – или на любой другой приемлемой юной леди, и все, что ты только попросишь, будет твоим. Это так просто. И всегда было просто.

– О, но я у тебя ничего не прошу, – негромко заметил Николас. – Я не попросил у тебя ни единой мелочи с тех пор, как мне исполнилось двадцать, и это для тебя как кость в горле, верно?

– Не понимаю, о чем ты.

– Когда мне было восемь, я просил тебя не увольнять Нану. Умолял, – добавил он, и Лэнсдаун что-то прошипел сквозь зубы. – И очень хорошо помню, чем, увы, все обернулось. Я просил тебя позволить мне учиться в Кембридже. Просил твоего благословения, когда хотел жениться на Кэтлин. Так много случаев, когда я просил, но ты мне отказывал по одной простой причине – то, чего я хотел, нарушало твои планы относительно меня. После Кэтлин я поклялся не просить больше никогда. Тебе нравится держать людей в неопределенности, ждать, когда они станут молить о помощи, назначать свою цену, когда они кинутся к тебе, или с удовольствием им отказывать. Я не буду играть в твои игры. И просить не буду. Никогда.

Герцог не впал в ярость. Напротив, он посмотрел на Николаса снисходительным отцовским взглядом.

– Попросишь, мой сын. – Трость ударила об пол, Лэнсдаун неторопливо поднялся на ноги. – В один прекрасный день попросишь.

Николас встал и, глядя, как отец выходит из кабинета, понял, что давние обиды и негодование никуда не делись, они еще бурлят внутри. Возможно, он никогда от них не избавится. Хорошо, конечно, желать начать все с чистого листа, и говорить об этом легко, но только сейчас Николас начал понимать, как трудно будет это сделать.