Парень встретил парня - [46]

– Извини, – говорит Тони и, шмыгая носом, постепенно успокаивается.

– Тебе не за что извиняться, – уверяю его я.

– Знаю.

Моя величайшая сила – в желании быть сильным. Моя величайшая храбрость – в решении быть храбрым. Не знаю, понимал ли это раньше я; не знаю, понимал ли это раньше Тони, но, думаю, сейчас мы оба это понимаем. Без чувства страха нет нужды в храбрости. Всю свою жизнь Тони жил в страхе. По-моему, сейчас он превращает страх в храбрость.

Говорю ли я ему об этом? Сказал бы, да Тони меняет тему. И я ему позволяю, потому что это его право.

– Что ты намерен делать с Ноем? – спрашивает он.

– Почему ты не спрашиваешь, что я намерен делать с Кайлом? – любопытствую я.

– Потому что сейчас с Кайлом ты не можешь поделать ничего. А вот с Ноем тебе что-то делать нужно.

– Знаю. Знаю, – отвечаю я. – Единственная проблема в том, что а) Ной думает б), что я возвращаюсь к своему экс-бойфренду; в) он думает, я непременно его обижу, потому что г) я уже обижал его и потому что д) другой парень уже обижал его, отчего е) мои обидные действия обидели его еще сильнее. Как следствие, он ж) не доверяет мне, и, объективно говоря, особых причин для доверия я ему не давал. Однако з) при каждой встрече я и) хочу все исправить и к) безумно хочу его поцеловать. Это значит, что л) мои чувства в ближайшее время не исчезнут, но ведь м) его чувства тоже вряд ли изменятся. Так что н) я либо потерял удачу, либо о) потерял надежду, либо есть п) какой-то способ помириться с Ноем, но я его не вижу. Я мог бы р) просить, с) умолять, т) лебезить или у) сдаться. Но для этого придется пожертвовать своими ф) гордостью, х) репутацией, ц) самоуважением. Боюсь ч), так не получится, хотя ш) от всего этого уже остались жалкие крохи. В итоге я щ) растерян, э) сбит с толку и ю) гадаю, не посоветуешь ли ты я), что мне делать.

– Покажи ему, – советует Тони.

– Показать ему?

– Покажи, что ты чувствуешь.

– Но я уже все объяснил. Тем вечером. Я четко объяснил, что чувствую. Все признания ему выложил. Они его не заинтересовали.

– Не надо объяснять, Пол, покажи ему.

– И как я должен это сделать?

– Тут я тебе не советчик, – качает головой Тони. – Но чувствую, если хорошенько подумаешь, ты найдешь вариант. Хочешь быть любимым – сумей в себя влюбить. Начать нужно с этого.

Я думаю о том, что только что произошло. Я думаю о храбрости. Риск выставить себя дураком перед Ноем – чепуха в сравнении с тем, что сейчас сделал Тони. Полная чепуха.

Снупи на часах у Тони замирает в позе Траволты на дискотеке в «Лихорадке субботнего вечера»[46]. Мне пора домой на ужин.

– Мне остаться? – спрашиваю я.

Тони снова качает головой.

– Все будет в порядке, – заверяет меня он.

– А твой отец…

– Я разберусь.

– Тебе не обязательно разбираться в одиночку.

– Знаю. Но без тебя мне будет проще. С папой мне справиться проще, чем с мамой, при условии, что страсти немного улягутся. – Тони заранее знает, какие слова вертятся у меня на языке. – Пол, я в курсе, что это неправильно, но расклад такой. Прямо сейчас я вынужден исходить из существующего расклада.

– Позвони мне, – прошу я, кивнув.

– Позвоню, – обещает Тони. В его голосе ни тени сомнения. Я ему верю.

Три часа спустя Тони звонит. Трубку берет моя мама.

– Тони! – восторженно восклицает она. – Я так рада слышать твой голос! Я тут орехи макадамия купила, так что приезжай скорее. Могу, как раньше, и из дома тебя забрать и обратно отвезти. У нас тебе всегда рады.

Господи, я обожаю свою маму!

– На следующих выборах Бога я проголосую за твою маму, – клянется Тони, когда трубку беру я.

– Как все прошло?

– Ну… – Голос у Тони мрачнеет. – Боюсь, мою комнату ты какое-то время не увидишь.

– Тони…

– Зато ты сможешь как следует рассмотреть нашу кухню. Только руки не распускай, ладно?

Вот каковы на вкус маленькие победы – капля удивления и целое море облегчения. От них прошлое кажется светлее, и даже еще светлее того видится будущее, пусть даже на миг. От них кажется, что добро побеждает. Такое кажется вполне возможным.

В восемь лет я стал первым открытым геем – президентом класса. В большом городе я видел, как мужчины идут по улице, держась за руки. Я читал, что в соседнем штате женщины заключают однополые браки. Я встретил парня, в которого, похоже, влюбился, и не сбежал от него. Я верю, что могу быть кем мне захочется. Все это придает мне сил. Равно как и нечто простое, вроде разговора с Тони по телефону после комендантского часа или новости о том, что теперь мы будем тусить у них на кухне без необходимости врать.

Как я уже сказал, это победа. Возможно, она ненадолго, но сейчас она для меня все.

Может быть

Между любовью и сталкингом зыбкая грань, и я решаю за нее удержаться. Я хочу вести себя порядочно по отношению к Ною. «Покажи ему», – посоветовал Тони. Только меня больше вдохновляет то, что Тони показал мне. О том, кого люблю, я скажу твердо и смело.

В первый день я дарю Ною цветы и свое время.

Накануне вечером я достаю из шкафа свои запасы бумаги для оригами – более тысячи цветных квадратов. Я превращаю их в цветы. Все квадраты до единого. Я не сплю. Я работаю без перерывов. Просто я понимаю, что дарю Ною не только цветы, но и время, затраченное на их изготовление. Каждым сложением бумаги я дарю ему секунды своей жизни. Каждым цветком – часть минуты. Сложив побольше цветов, я прикрепляю их к стеблям из синельной проволоки и собираю в букеты и панно, на некоторые сажаю бумажных журавликов. Наутро я украшаю поделками школьный коридор, сосредоточив усилия на шкафчике Ноя, дабы он понял: все это для него.