Парадокс Ромео - [19]

В новую школу он шел абсолютно спокойно. Его не волновали новые одноклассники, ему было все равно, как они его примут. Больше того – он не догадывался, что из-за этого вообще можно переживать. Ну, придет, ну, сядет за парту, ну, будет слушать учителей. Нет, об этом не интересно было думать. Разыгрывалась интересная шахматная партия. От нее не стоило отвлекаться.

Уже знакомая школьная площадка кишела учениками. Около дверей наметилось подозрительное оживление. Толпа докатывалась до двери, но не втягивалась привычно в школу, а уплотнялась. Сквозь нее, как сквозь крупное решето, просачивались малыши, пятые и шестые классы. Старшие задерживались. Кто-то откатывался со ступенек, найдя в таком заторе уважительную причину, чтобы пропустить урок.

Мелькали незнакомые лица, но они ничего не оставляли в сознании Всеволода, не задевали его. Все эти высокие и низкие, полненькие и худенькие, бледные прыщавые щеки и налитые розовые, коротко стриженные и патлатые – они для него сейчас были фигурами в чужой партии. Кто-то другой двигал их, расставлял в соответствии с рангом и цветом. Для него это все был легкий шум и досадное препятствие на пути к крыльцу. Он выделил только завуча. Невысокая женщина с монументальной прической на голове встревоженной вороной вклинилась в толпу, и дети сразу расступились, затихнув.

В стороне на ступеньках стоял худой невероятно взлохмаченный парень со стареньким смартфоном в руке, нервной белой змейкой от аппарата тянулся вверх провод наушника. Парень был в очках и сквозь эти очки печально смотрел на происходящее. На какое-то мгновение Всеволод загородил ему обзор, и глаза их встретились. Что-то было в этом парне, что не позволило сразу отвернуться. Как охотник сразу чует свою добычу и выделяет из толпы собрата, так Всеволод увидел в этом не выспавшемся хмуром парне своего. Шахматиста. Игрока. Он даже еле заметно кивнул, но парень в очках уже смотрел мимо него.

Обогнув Всеволода, как препятствие, к парню подошел высокий пацан с зачесанными вверх темными волосами и повлек его прочь от крыльца. Они что-то активно стали обсуждать, и Всеволод, на секунду испытав досаду, вошел в школу.

Все эти мелкие заминки привели к тому, что около нужного класса он оказался со звонком – все уже сидели на своих местах.

– Ой, какой хорошенький! – было первое, что он услышал, переступив порог.

Здесь все было другое. Другая форма класса, другого цвета стены, нелепые плакаты между окнами, пыльные шторы. Пятьдесят лет назад парты пустились в свое вечное движение, да так и застыли там, где их встретило утро. Зашарканный линолеум. Лица… Лица тоже были другие. Проще, что ли. Девчонки накрашены, у многих вызывающие украшения. Парни как будто не выспались. Взгляды потухшие, смотрят недобро.

– Здравствуйте! – для всех сказал Всеволод. – Это восьмой бэ? У вас сейчас литература?

– Красавчег, – протянула сильно высветленная девчонка и, широко распахивая рот, с удвоенной силой принялась за свою жвачку.

Всеволод хмыкнул такому непритязательному обращению и поискал глазами, куда бы сесть.

– Ничего так, – прокомментировала соседка белобрысой, ярко-рыжая девчонка с сильно подведенными черным глазами и огромными кольцами в ушах.

– Чего – ничего? – хмыкнули у нее за спиной. – Вот и есть, что ничего.

Сказавший это парень тут же опустил глаза.

– Ну, что застыл? – Всеволода в спину толкнула решительная рука. Он был вынужден сделать шаг в сторону и оказаться возле не занятой первой парты у стены. – Садись уже!

Это была учительница. Невысокая, седеющие волосы собраны в хвост. Из-под ровно обрубленной челки смотрят уставшие глаза. Она изучающе глядела на Всеволода, пытаясь что-то вспомнить. Вспомнила.

– А! Это ты вундеркинд из гимназии? Как тебя там?

Всеволод с легким поклоном представился, хотя такое обращение ему не понравилось.

– Да-да, – учительница поднесла руку ко лбу, закрыла глаза. И стояла так долго, словно уснула. – Проходи, – вдруг разрешила она, показывая на ряд у стены.

Делать было нечего, пришлось садиться на первую парту. Самое неудобное место – не виден класс. На следующем уроке надо непременно перебраться назад.

– Что же это вы-и, вундеркинды, на нашу школу так и сыпетесь, – быстро бормотала учительница, раскладывая по столу книги. – И ладно бы людьми были нормальными. Так нет. Одни проблемы. Вам дан такой дар, а вы-и, – последнее слово она вытянула странным подвыванием, словно готова была вот-вот заплакать.

Ее не слушали. Класс шумел легким прибоем, занятый своими проблемами. Девчонки перешептывались, подкрашивали ногти, передавали друг другу зеркальце, заглядывали через плечо в открытые страницы айфонов. Парни дремали, кто-то читал, положив планшет на колени, большинство безразлично смотрели по сторонам. За окном замерла стылая осенняя хмарь.

– На олимпиады вас не уговоришь. А устраивать скандалы и качать права – так вы – и первые. И как говорите! Как требуете!

Она еще какое-то время бормотала, полностью пребывая на своей волне. Класс мирно дремал.

Парни остались равнодушны к появлению новенького. Один, за спиной рыжей, недобро посматривал на Всеволода, но окончательно со своим отношением, видимо, не определился. Девчонки кидали на новенького взгляды, но как-то вскользь, украдкой, тут же краснея и нервно улыбаясь, словно это было запрещено и они этот запрет нарушали. Только белобрысая откровенно разглядывала его, активно перемалывая жвачку челюстями. Разглядывала и улыбалась. Рыжая соседка приклеилась взглядом к тетради, в которой что-то писала.