Парад скелетов - [90]

Я не представлял, где она теперь. Но раз уж передо мной стоял этот печальный выбор: преследовать Ее Светлость, которая тоже задержалась при выходе, но только для того, чтобы выкрикнуть в мою сторону разные оскорбления, и Шлюху от прессы или Бриллиантовую девочку, то я должен был оставить мою маленькую любовницу. Маловероятно, что она натравит на меня власти. Если я вообще что-то понимаю, то она живет во власти собственных извращений. В таком случае она должна простить мне мои. Это соглашение мы заключили, не обменявшись ни единым словом. Оно всегда было между нами. Мы с ней выросли из одинаковых семян, но она еще бутон, а я в полном расцвете.

Дезинфектор жег. О... о... как жег. Мазь пузырилась на ране, убирая кровь с багровой, воспаленной кожи.

Я должен не терять их из виду, но помнить про свою рану. Я смазал рану мазью, наложил сверху марлю и надел шорты и рубашку, которая защитит мои плечи. Я прихватил шляпу, рюкзак и бутылки для воды. Наполнил обе бутылки из резервуара в холодильнике. Ледяная вода, тридцать четыре градуса. Я поискал тайленол[29] с кодеином, но он у меня закончился. Я вытащил три пачки «Эдвила»[30], надеясь, что он снимет боль в ноге. И еще я прихватил набор для путешествия и два банана. Пойду налегке, но не настолько, как они. Я с нетерпением ждал того момента, когда обнаружу их страдающими от жары, с распухшими, как губка, и сухими, как пыль, глотками.

Уже на выходе я прихватил пистолет, но напомнил себе, что использовать его надо крайне осторожно. Если я убью их там, в пустыне, это будет ужасной ошибкой. Тогда мне придется нести или тащить их обратно. Моему джипу ни за что не преодолеть эти пески и завалы. Так что, если я хочу получить вознаграждение за свои труды, то должен доставить их в полной неприкосновенности в подвал. Удовольствие может подождать.

Их следы пересекли пересохшее русло шириной метров семь. Похоже, они уже начали выдыхаться. Мне бы этого не хотелось. Вряд ли они могли так быстро устать. Две здоровые молодые женщины. Я полагаю, что пару часов они вполне выдержат... и много больше в подвале. Если это не так, если они относятся к тем, кто с легкостью сдается, то воспользуюсь метамфетамином, чтобы вернуть их к кошмарной действительности.

Пока я их преследовал, я продолжал планировать, разрабатывать каждую деталь до мелочей. Возможно, я даже сделаю укол и себе, чтобы мы все втроем наслаждались теми трудностями, которые неизбежно будут ждать нас впереди. Не надо переутомляться.

Опять головокружение. Я определенно работаю без страховки. Слишком много неизвестных. Над головой может пролететь самолет. На беду может проезжать мимо горный велосипедист, и удачи как не бывало. Подобные мысли заставили меня сконцентрироваться. Словно я превратился в машину мщения. В этом есть своя красота. Не надо говорить, что я не воспринимаю красоту во всем ее многообразии.

Передо мной поднимаются склоны холмов, а за ними горы Ласаль, но между холмами и горами лежит река. Они не уйдут дальше обрывистого берега. Им с него не спуститься. Ни один здравомыслящий человек не сможет с него спуститься. Перед ними откроется такой же вид, как с моста «Золотые врата»[31] они увидят в трехстах метрах под собой камни и пенистую воду. Конечно, к тому времени, как они туда доберутся, они уже будут без ума от страха, изнуренные жарой. А я стану преследовать их, куда бы они ни пошли, если только они не решатся спрыгнуть в реку, что, очевидно, будет не так уж и плохо. Такой прыжок убьет их, а тела поток вынесет на пороги. Меня вряд ли можно будет обвинить в их глупости.

Я их не вижу, но я не могу потерять их след. Отпечатки их ног на песке – как пятна краски. Собака уже, подтверждая мои предположения о ее жуткой кончине, начала отставать. Вы только посмотрите на эти отпечатки лап. В любой момент я ожидаю, что между ними появится непрерывная линия от волочащегося по земле языка. Что за зверь. Что за укус. Он будет щедрым подарком.

Моя бутылка с водой стала скользкой от конденсата. Я сделал первый глоток с улыбкой, получив дополнительное удовольствие от того, что только через двадцать, а может, тридцать минут пути мне потребовалась вода. Они в пути много дольше, минут на десять-пятнадцать дольше. Их языки высохли от жажды. Думаю, они бредут сейчас по песку, напоминая пару пингвинов.

Когда я поймаю их, мне надо быть с ними очень осторожным. Не хочу, чтобы они упали от перегрева. Возможно, я даже дам им попить, заставлю их встать на колени и с открытыми ртами ждать каплю воды. Возможно, это та поза, в которую три раза в день вставала эта Шлюха от прессы, чтобы вместе со мной попасть в книгу. Интересно, оставит ли он ее в книге после того, как она исчезнет? Посмертные почести? А ведь делить страницы с Эшли Штасслером – это большая честь.

И тут, только тут у меня появилось неприятное чувство, что если с ней что-нибудь случится, все равно что, власти хлынут на мое ранчо. Ее Светлость ничего не значит. Она – велосипедист, которого похитили с дороги в километре над Моабом. Последовавшее за этим исчезновение Бриллиантового объясняют тем, что он был главным подозреваемым. А вот Шлюха от прессы не может исчезнуть. От этой мысли я остановился, остановился быстрее, чем если бы на моей дороге появилась гремучая змея. Смертельная угроза исходила от этой мысли. Впервые я задал себе вопрос, что я собираюсь делать? Я так спешил залечить рану, броситься в погоню за ними, что не подумал об этом ужасном осложнении. И тут мне в голову моментально пришел ответ: она проживет достаточно долго, чтобы объявить миру, что она бросила свою художественную карьеру ради меня. Она от меня позвонит в школу искусств, своим друзьям. Она даже пошутит, что она, как та выпускница, которая зашла в дом Дж. Д. Сэлинджера и больше оттуда не вышла. Это определенно найдет понимание в мире искусства, так как ее внезапное увлечение мной только подтвердит величие моих работ и одновременно обесценит всю ту мишуру, которую она делала. Возможно, она даже заставит Пустозвона убрать из своей книги оставшихся трех скульпторов.