Папство и Русь в X–XV веках - [14]
Как и при Ольге, когда к ней прибыл Адальберт от Оттона I, так и теперь латинские миссионеры своим неумением или нежеланием считаться с местными условиями, очевидно, вызвали в народе раздражение, которое при недостаточно твердых политических позициях Ярополка, его дружеских отношениях с польским князем и при его готовности использовать иностранную поддержку, было нетрудно обратить против него. Этим, очевидно, и воспользовался его противник — Владимир, сумевший правильнее определить соотношение сил и понимавший, в ком он может найти себе сторонников в Киеве.
С поражением Ярополка потерпела крушение и миссия папских посланцев, о дальнейшей судьбе которых в источниках никаких сведений нет. Однако, несмотря на неудачу своей первой миссии, Рим не прекращал попыток распространить свое влияние на Киевскую Русь.
Глава II.
Папство и утверждение православной церкви на Руси
Новое усиление активности папской курии в отношении Руси наблюдается в конце X в. и связано с именем папы Иоанна XV (985–996 гг.) и Сильвестра II (999–1002 гг.), неоднократно отправлявших своих легатов ко двору киевского князя Владимира. Об этом сообщает Никоновская летопись, которая отмечает прибытие этих посольств под годами: 6494, 6496, 6499 и 6508 (соответственно — 986, 988, 991 и 1000 гг.).[80]
Войны, которые вел Владимир, расширили границы его владений, собрали под его руку множество племенных областей, образовавших единодержавное государство, которое Маркс, по аналогии с империей Карла Великого, назвал «империей Рюриковичей».[81] Являясь временным военно-административным объединением пестрого конгломерата земель, какими были все древние и средневековые «империи», киевское государство Владимира переживало период становления феодальной системы отношений. В тесной связи с этим и развилась неотложная необходимость обновления идеологической надстройки, в которой остро нуждался новый господствующий класс, — создания влиятельной церкви, способной защищать и отстаивать его интересы. Различные группировки правящей верхушки объединились вокруг Владимира и поддержали, а вероятно, и подсказали в какой-то мере необходимость введения на Руси христианства. Хорошо известно, что его приняла, кроме князя и его семейства, лишь некоторая часть господствующего класса — княжеские приближенные, часть землевладельческой и военной знати, а также часть купечества.
Попытка приспособить религиозные верования к изменявшимся экономическим и политическим отношениям, с которыми эти древние верования оказывались во все растущем противоречии, была сделана князем Владимиром еще тогда, когда, вынеся древнего бога Перуна, являвшегося богом князя и его дружины, из своего княжеского терема, он создал «на холму вне теремного дворца» некий пантеон во главе с Перуном. Княжий бог должен был стать общим богом для всех народностей, которые объединял своей властью Владимир. В свой новый пантеон Владимир поместил изображения богов народов Средней Азии, почитавших Хорса и Симургла, народов финского происхождения, поклонявшихся богине Мокошь, и других.[82] Во всех этих действиях великого князя следует видеть продуманную политику укрепления государства, а вместе с тем и авторитета государя.
Оставляя открытым далеко не ясный, из-за отсутствия источников, вопрос о том, какие конкретные обстоятельства побудили князя в дальнейшем признать недостаточной проведенную им религиозную реформу, отметим, что культ старых богов, являвшийся пережитком первобытно-общинного строя, по-видимому, отвечал религиозным представлениям сравнительно широких слоев населения. Об этом свидетельствует тот факт, что когда Владимир перешел к следующему этапу своей религиозно-реформаторской деятельности, на местах упорно продолжал сохраняться культ Перуна и других богов, признанных Владимиром.[83] Очевидно, именно такая приспособленность древних культов в своих основах к сознанию народных масс, неизбежно отстававшему в своем развитии от социально-экономических отношений, демократический дух этих верований, который не смогли вытравить и религиозные реформы Владимира, толкали князя на более радикальные меры, которые всем объективным ходом вещей могли свестись только к официальному введению на Руси христианства, что и произошло, как известно, в 988–989 гг.[84]
В большой научной литературе, посвященной этому вопросу, заслуживает внимания предположение, что подготовка к принятию христианства уже давно велась в Киеве, особенно среди княжеской дружины. В известном собрании скандинавских саг XIII в., получившем название «Хеймскрингла», приписываемом Снорре Стурлусону (1188–1241 гг.), имеется исландская сага, посвященная Олафу Тригвасону, ставшему впоследствии королем норвежским и введшим в своей стране христианство. Сага сообщает о различных событиях, в силу которых Олаф попал на службу к князю Владимиру, о том, как он впоследствии оказался в Константинополе, где и принял греческую веру. По возвращении в Киев, как рассказывает сага, он склонил якобы князя Владимира к принятию христианства.
