Пансионат - [10]

— Приятного аппетита, ребята.

— Спасибо, — отзывается за всех Стас. — Увидимся еще.

Уже в холле она вспоминает, что у нее нет ключа от номера. Останавливается подождать своих. Здесь тоже одну из стен почти полностью занимает огромное окно, в него стучит мелкий и мерный дождь. Деревья в окне по-осеннему гнутся под низким небом. Так странно: купались меньше часа назад, и было почти лето. Терпкого вкуса моря внутри теперь, после обеда, Рыська совсем не чувствует.

Люди начинают тянуться к выходу. Мимо нее проходят две старушки, крупная и сухонькая, беременная женщина, парочка миниатюрных японцев, седовласый импозантный мужчина, та семья с пляжа, с веснушчатыми детьми, две девушки в мини, на которых пялились ребята за столом… Наконец, появляются Контесса и Пес. Наевшийся до отвала, довольный, масленый, Пес приобнимает Рыську за талию и шепчет интимно в шею:

— Благородная Рысь, имеется заманчивое предложение прогуляться в близлежащий магазин с целью пополнить запасы полусухого красного и соответственной закуси. Идемте с нами!

Она оглядывается к окну:

— Дождь.

— Ерунда. — Пес настроен решительно. — Зато потом будет чем согреться.

— А… — Рыська смотрит в дверной проем столовой.

— А Белора и Тим подождут в номере, — приглушив голос, со значением говорит Контесса.

Так. Понятно. Рыська отступает к окну, отворачивается, сглатывает незаметно. На стекле обозначается ее отражение, темный силуэт с искрами хищно сузившихся желтых глаз. Никогда. Ни за что.

— Ключ у них? — спрашивает она, и голос умудряется не дрогнуть.

— Идиот, рряв! — отзывается за спиной Пес. — Вечно забываю про этот ключ. У меня.

— Сейчас будут идти, отдашь, — советует Контесса.

Рыська совершает резкий поворот:

— Давай сюда. Я за зонтиком сбегаю.

— У тебя даже зонтик есть? Нифига себе, запасливая…

Дальше она не слышит. Выхватывает из его руки деревянную грушу и бежит вверх по лестнице. Соображает, что поднялась на третий этаж, возвращается, сворачивает в правое крыло. Перед дверью номера напротив как раз толпятся вернувшиеся с обеда студенты, и Рыська кивает им радостно, как если бы они не виделись несколько дней. Отпирает дверь, входит в номер, полутемный и мрачный, сырой и пахнущий дождем из-за незакрытого, наверняка опять Пес позабыл, проема, ведущего на балкон.

Она прикрывает балконную дверь, включает свет в обеих комнатах, номер сразу становится внутренним и уютным, отдельным от всего остального мира. На судьбу которого уже не повлияет никто. Но если есть еще в жизни что-то важное и значимое, пускай на чей-то чужой взгляд и мелкое, стыдное, недостойное, несовместимое с благородным происхождением и женской гордостью… но оно есть, есть! — и она сделает все, что в ее слабых и смешных силах. Она не допустит. По крайней мере, сегодня, сейчас.

И никогда.

Они входят. Шепчутся в прихожей. Затем Тим подает голос:

— Рыська, ты тут?

— Уже уходишь? — спрашивает, входя и улыбаясь, Белора.

Рыська встает с дивана и еще шире улыбается им навстречу:

— Нет. Я никуда не ухожу.

№ 26, стандарт, северный

(в прошедшем времени)

Весь пол был завален распечатками, через которые Андрей сначала попробовал было переступать, а потом плюнул, прошагал через комнату прямо так, оставляя на бумаге рубчатые следы кроссовок. Игоря он обнаружил на диване у окна, лежащего ничком, с головой под пледом, дрыхнущего без задних ног, из-под пледа торчащих. Ну-ну.

Хохотнул и с размаху возложил руку ему на плечо.

Игорь взвился, как ужаленный, взмахнув клетчатыми крыльями, несколько распечаток спланировали на пол. Нетбук, с которым он, оказывается, спал в обнимку, накренился и поехал к краю, Андрей едва успел его подхватить и получил ошалелое «спасибо».

— Однако, — произнес он, обозревая окрестности.

— Занимаюсь, — скорбно отозвался Игорь. — Всю ночь зубрил. И еще четырнадцать тем.

— Ты псих.

— Ты не понимаешь, — Игорь выпрямился на диване и отчаянно тер виски. — Батя вчера звонил. Он узнал откуда-то про Светкин аборт.

— Ну и что?

— Ну и все! Сказал, что не вложится в модуль. Вообще не вложится, прикидываешь?!

Некоторое время Андрей думал. Сначала молча и неподвижно, торча, как дурацкий столб с оттопыренными ушами, посреди белого в мелкий шрифт и столбики формул безбрежного моря, потом огляделся по сторонам, узрел неподалеку стул, собрал с него распечатки стопкой на подоконник и оседлал спинкой вперед. И запустил мыслительный процесс вслух:

— Ну, чтобы вообще, это маловероятно. Максимум урежет сумму в воспитательных целях, но не ниже проходного балла. Иначе получается что?… три года псу под хвост, его же бабки, которые, если ты завалишь, никто ему не вернет. Не может же он, в самом деле, рассчитывать, что ты не завалишь.

— Его заклинило. Говорит, в его время студенты учились своей головой.

— Ага, и женились по залету.

— Я идиот, — Игорь зажмурился, взъерошил волосы. — Она же тогда говорила, что…

— Ты идиот, — согласился Андрей.

Некоторое время они сидели молча. День за окном был веселый и яркий, вообще-то Андрей заглянул сюда, потому что намечалась грандиозная пьянка на природе, обещавшая плавно перейти в черт знает что на даче у одной девчонки, давно неравнодушной к Игорю, а ее лучшая подружка-симбионт — порознь их никто никогда не видел — была очень даже себе ничего… В общем, получалась какая-то ерунда. И всего лишь осенний модуль, снисходить до которого по жизни считалось стремным для нормального студента. Совершенно не укладывалось в голове.