Панкомат - [13]

Евгений Дубов досиживает последний год в американской тюрьме. В Microsoft лезут все, верно? Во всяком случае, этот спорт был относительно спокоен до последнего времени. Но Женя, он даже не пошумел. Он просто оступился…

Алекс Ричардс был повязан в деревне своего отца, где он концептуально не смотрел в экран, а ездил на тракторе. Я понимаю, что это невозможно. Если ты подсел, то машина тебя не отпустит ни за что, и во сне рука правая будет тянуться к…. Нет, не к хрену. К мыши. Мозги — туда, в интерфейс. Мы не играем в клубные контрастрайки. Нафиг. Для нас существует серфинг на волнах сети. Алекс, возможно, что-то не допонимал, или химия его тела выделяла уникальный антибелок, и потому его то и дело на природу тянуло. Возможно, и в тюрьме он не пропадет.

Один мой товарищ придумал себе множество псевдонимов, и брали его тоже по псевдониму. Но — не вышло. Он свалил в Эмираты, работал там переводчиком, а все письма его были зашифрованы под спам.

Он был мастером хамелеонства.

Незадолго до ареста A.S. Antysoft я расшифровал одно из его писем:

«Дружище! И ты, и я — мы оба знаем истину. О мастдае говорят только дураки. Я понял, что, сумев распределить свои мозговые ресурсы, ты сможешь познать свет истины. Суть в том, что мы любим находиться в постоянном стоянии. А те, кто находятся в постоянном нестоянии, намного счастливее. Глупость всегда более счастлива. Нужен компьютер, у которого нет деталей, и он встроен прямо в мозг. Собственно, мозг — он таков и есть. Но у него нет ни принтера, ни сканеры. Но теперь мне ясно, как много понимали древние. Медитация — лишь первый шаг. Когда ты научишься проецировать GUI мозга прямо на нервные окончания глаз, это будет началом твоей карьеры на почве знания. Я решил, что все брошу и поеду в буддистский храм, где проведу остаток дней. Но это — не побег, мой друг. Просто на Земле все слишком загрязнено соблазном. А я, ты знаешь, не могу устоять ни перед одним из них. Мы питаемся и светом, и тьмой в одно и то же время, и это невозможно. Мне нужно что-то одно. Я уже купил билет в один конец. На этом и все. Медитируй, мой друг. Когда ты научишься слышать мысли, ты услышишь и меня, и тогда мы будем говорить о проблемах современного бытия и день, и ночь, и беседы наши никогда не прекратятся».

Это, кстати, и был Женя Сёмин, изобретатель стоячего электронного лохотрона без кнопок. У него всегда было семь пятниц на неделе. В понедельник он нюхал кокаин, во вторник не курил, не пил и занимался спортом, в среду изобретал велосипед, в четверг уезжал на Тибет, в пятницу его обнаруживали пьяным на улице, в субботу он женился, а в воскресенье — разводился. Но, казалось, на этот раз все было серьезно.

Ибо письма прекратились.

Я даже как-то серьезно подумывал о медитации, но это быстро прошло.

* * *

— Гуй, — это государственное управление йодом, — говорит Зе.

— Йод — это молекула, которая была до ДНК, — поясняет Саша Сэй.

— Йод добывают в станице Троицкой.

— Но Гуй двояк.

— Существует десять заповедей Гуя.

— Еще пиво будем пить?

— Может, еще по 50?

— Не выходи на улицу без Гуя.

— Гуй неотрицаем.

— Командует Гуем — Куй.

— Сожги врага Гуя по весне.

— Гуй старше, чем земля.

— Гуй — враг телевизора.

— Есть свет, есть тьма. Есть Гуй, есть и Куй.

— Сначала было слово. И слово было у Гуя. И слово было Гуй.

— Сначала был Гуй, потом было слово.

— Все — в руках Гуя.

Наблюдая в рыночном гаме курсанта в форме, толпа обзывает его солдатом Райаном. Курсант озирается, видит нас, хохочущих, тычущих пальцами и скрывается в торговых рядах.

Неделей позже я спросил у Демьяна:

— Серый, а ты знаешь, что такое Гуй?

— Гуй?

Лицо его переменилось. Он вдруг как-то весь пошатнулся, включая процессор в мозгах. Видно было, что он даже не знал, за что тут ухватиться. Морщины на лбу, параллельные линии глаз, то вздувались, то исчезали, то пробегали волнами шторма, напоминая хохолок попугая.

Тут он додумался и выпалил обрадовано:

— Хуй!

Видно было, что ему от этого открытия полегчало.

* * *

Октябрь уже двигался, перематывая сам себя, а тепло все не уходило. Впрочем, был денек, другой, когда казалось, что лето уже уничтожено. Но вскоре все вновь вернулось. Лишь по ночам осень напоминала о себе прохладной сыростью. По утрам же зажигался наглый глаз южного солнца, и я так говорю, потому что вообще не люблю просыпаться рано. Сидение за компом до глубокой ночи — тяжкий крест, и утром вскакивать и видеть на часах — часов 6,7,8 — противопоказано. В мозгах еще не закончились какие-то адаптационные процессы, где подсознание от пересидки за экраном, расколбасенное подсознание перетекает в сознание, да и оказывается при этом, что есть третье, четвертое….Ну, и конечно, автопилот. Кнопка АТХ-овского БП. Рабочий стол. Окно редактора. Ожидание компиляции.

Знакомые предложили мне работу — грузить стиральные порошки на складе. При чем, работая вчетвером, мы могли справиться за пол дня, а потом идти пить пиво на ближайший оптовый рынок.

В моем кармане что-то зашелестело. Конечно, деньгами это назвать было нельзя, но без этих жалких грошей существование казалось вообще невыносимым. Приходя, домой, я безрадостно переодевался, жена брата, Таня кормила, меня кубанским борщом, и мы перекидывались общими фразами, все время как бы подчеркивая, что ничего общего у нас нет, мы так же далеки, как Антарктика и Африка. Я прекрасно понимаю, что люди хоть и одинаково двуноги, но так же и одинаково различны.