Палаццо Волкофф. Мемуары художника - [40]

Она преодолела свои неудачи в Гамбурге, Бремене, Бреслау…Я сообщаю это, потому что боюсь, что она пишет Вам, лишь когда находится в одном из своих кризисов и в моменты больших трудностей, поэтому Вы не знаете ее в нормальном состоянии. В течение всех этих гастролей она вела себя спокойно и терпеливо, намного лучше, чем это было в Лондоне. Я была очень удивлена также и ее терпением к секретарю [Гартлибу] и редкостью тех ее моментов отчаяния, которые были так часты раньше и которые так больно видеть».

Эти две дамы были молоды и неопытны, случавшиеся эпизоды часто были тяжки. Вот, например, что мисс Альма- Тадема написала мне из Амстердама в 1895 году:

«Мадам только что закончила свое выступление и должна была отправиться в Брюссель, когда секретарь труппы Гартлиб предложил ей, чтобы она выступила в Бремене, который был по пути, и где он уже договорился о выступлении с дирекцией театра.

Полагаясь на заявление Гартлиба о том, что Амстердам находится всего в восьми часах езды от Бремена, мы приняли это предложение. Пока мы ждали, импресарио Шюрманн пришел сказать мне, что сожалеет о том, что мадам должна была отправиться из Амстердама в Бремен, потому что дорога займет пятнадцать часов пути.

Весь этот спор происходил в театре, во время репетиции…. Я послала за Гартлибом, но он упорствовал в своих восьми часах — Шюрманн же настаивал на пятнадцати. Первый предложил пари на несколько тысяч флоринов, после чего Шюрманн бросил эти банкноты на стол, но Гартлиб отвернулся.

После репетиции мы с мадам спросили портье отеля о расстоянии до Бремена. Он ответил, что ни один из них не был прав, и что поездка из Амстердама в Бремен занимает двенадцать часов.

Мадам никогда бы не согласилась совершить эту поездку, если бы знала, что путешествие заняло бы более восьми часов. Однако когда один из этих советчиков высказывает мысль, другой ему противоречит. Они оба хотят доказать мадам несостоятельность и злобу другого. Правду найти невозможно…»

Но ведь этот человек, Гартлиб, уже обманул их год назад. Разве нельзя было просто справиться о поездке в «Брэдшоу»[155] или же спросить портье отеля, чтобы не ошибиться? Вне сомнения, условия могли бы быть лучше устроены с импресарио, и можно было бы взять другого секретаря труппы.

Тем не менее, я был рад, что мадам Дузе стала лучше переносить усталость и раздражение. Кроме того, мне было приятно услышать, что к 1895 году, то есть спустя четыре года, она смогла отложить почти 400 тыс. франков, или около 16 тыс. фунтов стерлингов. Всё это время ее репутация росла среди публики тех стран, где ее выступления происходили редко, и где ее с энтузиазмом ждали. Если даже в первые годы, несмотря на огромные ошибки, допущенные всеми теми, кто имел отношение к финансовой стороне ее дел, ей удавалось не иметь долгов, то теперь можно было бы надеяться ожидать, что несколько лет работы принесут ей достаточно большую сумму, чтобы она могла свободно продолжать свою работу или прекратить ее, как она бы предпочла. Эта работа могла бы быть сделана с наименьшей затратой сил, занимая всего несколько месяцев в году и позволяя великой актрисе продолжать свои отношения с друзьями, которых она завела.

Портрет

В 1892 годуя написал ее портрет[156]. Изо всех сил стараясь воспроизвести уникальное выражение ее глаз, я испытывал некоторое беспокойство, прежде чем смог изобрести технику, которая позволила бы мне достичь поставленной цели. Только благодаря тому, что я отбросил все амбиции, пытаясь создать впечатление с помощью искусности метода или живописной манеры, я смог достичь чего-либо. Метод состоял в том, чтобы подготовить холст, протерев поверхность сырым картофелем, разрезанным на две части. После этого акварель хорошо сцепляется с холстом и цвета смешиваются с чрезвычайной легкостью и мягкостью.

Этот портрет был сфотографирован Брауном в Париже и продавался в течение нескольких лет. К 1905 году я остановил продажу и уничтожил негатив. С тех пор, я слышал, что вышли две книги, одна в Англии и другая в Германии, где были напечатаны репродукции этого портрета. Поскольку издатели не считают необходимым спрашивать моего разрешения, не говоря уже о том, что их репродукции имеют дефекты, я решил подать против них иск.

Портрет Элеоноры Дузе работы А. Н. Волкова-Муромцева, 1893 г.

В 1893 году мадам Дузе присоединилась к нам в Египте. Вместе с моей женой, моей дочерью и мной она совершила экскурсию на дахабие[157], нанятом для подъема по Нилу.

Ее безразличие к красоте природы поразило меня в этом путешествии. Самые красивые закаты оставили ее холодной. Самые великолепные сочетания архитектурных линий в мечетях или гробницах ее мало интересовали, а знаменитый вид на пирамиды и сфинкс ничего не сообщил ее воображению.

Мы уже заметили у нее отсутствие интереса к природе, когда она была с нами в Гриндельвальде в Швейцарии, но мы были удивлены, что это ее равнодушие зашло так далеко. Суть в том, что если она интересовалась какими-либо явлениями, то только потому, что было возможно связать их в чем-то с душой. Чудеса Древнего Египта были слишком далеки от того, чтобы захватить ее. С другой стороны, много позже ей нравилось созерцать весьма банальную гору за Азоло, которой она восхищалась, потому что ассоциировала с ней знаменитую гору Граппу