Падший ангел - [62]
Прошло несколько месяцев без особенных событий, которые могли бы представить интерес для написания еще одной главы. Когда истек его трехлетний мандат,>{264} Калишту Элою был пожалован титул барона Агра-де-Фреймаш и грамота от Государственного совета. Он начал зондировать мнение некоторых влиятельных лиц в Миранде относительно переизбрания от своего округа. Однако ему стало известно, что школьный учитель выступил против его кандидатуры, заключив союз с аптекарем. Тогда барон приобрел две орденские мантии и вручил их, вместе с соответствующими дипломами, обоим влиятельным лицам. В ответном письме они гарантировали ему переизбрание, которое к тому же находило поддержку у правительства.
После возобновления старой дружбы Браж Лобату написал своему знатному соседу письмо, в котором, почти не стесняясь в выражениях, повторил слухи, ходившие об отношениях сеньоры доны Теодоры с ее кузеном Лопу де Гамбоа.
Барон снова испытал неудовольствие, которое постепенно рассеялось и лишь слегка повторилось на следующий день. Я уверен, что в Париже он выучил две утешительные строки Мольера:
Я постарался, насколько мне это удалось, исследовать домашнюю жизнь Ифижении и ее кузена. Мне следовало бы обнаружить там некие огорчения, дабы вывести из них идею искупления. Но что бы я там ни находил, вызывало лишь зависть. Главная новость, представшая моим очам, — это два белокурых дитяти с белоснежной кожей, которых, как два залога своего бесконечного счастья, ласкали то Ифижения, то Калишту.
Каким образом из небесной голубятни спустились два этих птенчика, прыгающих с рук матери на шею отца, я не знаю. Читателю я повторю то, что матери младенцев обычно говорят своим старшим детям: «Они приехали из Франции в ивовой корзиночке».
Я слышал перешептывания о том, что в Траванке тоже появился толстенький младенец, которого, судя по всему, тоже откуда-нибудь прислали в корзине. Если бы не эти волшебные посылки с детьми, два знатных рода прервались бы, не оставив потомства. Природа очень находчива.
Барон ожидал смерти супруги, чтобы узаконить своих детей, одного из которых звали Мен де Барбуда, как его дедушку в семнадцатом поколении, а другого — Эгаш де Барбуда, как дедушку в восемнадцатом поколении.
В свою очередь баронесса, которая — скажем о том мимоходом — не отказалась от титула мужа, ждала, когда ее супруг сгинет из-за своих пагубных привычек, также собираясь узаконить своего Барнабе — такое имя носил ее пухленький младенец, до такой степени пухленький, что даже не походил на поздний плод столь высокого и иссохшего древа. Любовь бывает столь же находчивой, как и природа!
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Оставьте, оставьте его наслаждаться счастьем! Калишту Элой, святой житель гор, ангел из райского уголка старой Португалии, совершил падение.
Ангел пал — и остался обычный человек, подобный почти всем прочим людям, если не считать некоторых преимуществ сравнительно с ними.
Деньги в изобилии! Кузина, которая так его ценит! Двое детишек, скачущих у него на плечах! Железное здоровье! И баронский титул в придачу!
Многие, возможно, сделают вывод, что он несчастен, — невзирая на кузину, титул, детей, деньги и здоровье.
Я, как уже сказал, не знаю, скрываются ли в сокровенных тайниках его семейной жизни какие-либо горести. Несомненно, сохрани Калишту свою ангельскую сущность, вместе с ней он сохранил бы счастливую безмятежность духа. Но, обретя человеческую сущность, которую в нем пробудили страсти, он расстается с нами лучше устроенным в жизни.
Как романист, я сожалею, что не оставил его прозябать в ничтожестве ради того, чтобы вывести здравое назидание из этой истории.
Пусть же моя повесть остается такой, как есть, и не отправляет на небеса немалое число душ, как та, что была напечатана мною в прошлом году.>{266}
ДОПОЛНЕНИЕ
ПОБОЧНЫЙ СЫН>{267}
Куштодиу Жозе Виейре>{268}
Скромность ни к чему.
Я дарю тебе эту книгу, чтобы в твоей обширной библиотеке нашлось подходящее сочинение, если у тебя нет «Рассказов» Гонсалу Фернандеша Транкозу.>{269}
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Знатные семьи области Башту понемногу исчезают. Это вызывает у меня печаль и смешанные с тоской воспоминания. Тридцать лет тому назад по гербам и фамилиям родовитых семей, населявших земли между Визелой и Тамегой, можно было воссоздать историю Португалии баснословных времен. Тот, кому удалось бы расшифровать символику гербовых щитов, надменно возносящихся над воротами усадеб, мог бы прочитать столь же глубокомысленный курс отечественной истории, какой принадлежит брату Бернарду де Бриту или выпускнику нескольких факультетов сеньору Жуану Феликсу Перейре.>{270} Вокруг этих дворянских дворцов сгустилось печальное и зловещее молчание как знак траура по Португалии времен дона Жуана II и дона Мануэла.>{271} Каждый горделивый гранитный портал был осенен листьями аканта между двух кипарисов. Девизы на почерневших и покрытых мхом гербовых щитах напоминали надгробные надписи. Каменную листву геральдических шлемов осеняли склоненные ветви плакучих ив, затенявших угрюмые аллеи родовых парков, и мнилось, что это — вход в катакомбы францисканского ордена терциариев
