Падение Небесного города - [48]

Она не двигалась и не говорила.

— Все происходит потому, что я был эгоистом, потому что решил бежать, вместо того, чтобы взбунтоваться. Почему все так?

— Начнем с того, — сказала она, придвинувшись на кресле и обхватив мои руки, глядя в мои глаза с ощутимой яростью, — ни один сын Ино или Эль-Асим не будет игрушкой какой-то пакости.

Я закрыл глаза. Но она этого не позволила.

— И, во-вторых, мы найдем способ уберечь тебя от этой порочной женщины.

— Но какой ценой? И можно ли так жертвовать?

— Ты хорошо сказал, что все наши действия влияют на тех, кого мы ведем. Наши люди знают это, следуя за нами. Они понимают, что мы не можем все время быть правыми.

Я открыл рот, чтобы возразить.

Она обхватила мой подбородок.

— Но настоящий лидер понимает это, принимает это, — она не давала вмешаться. — Ты должен позволить себе ошибаться.

Я покачал головой. Попытался. Она этого не позволила. Я расслабился, и она отпустила меня.

— Но как с этим жить? — тихо спросил я.

Она замерла на миг с серьезным видом, глаза ее потемнели.

— Это и значит быть лидером. Жить с последствиями наших ошибок, последствиями, которые испытываем не мы, а другие за нас. Когда остальные умирают из-за наших ошибок, или не успевают среагировать. Это наше бремя. И это делает некоторых из нас лучше. Помогает быть лучше.

Я закрыл глаза и поклонился.

— Не знаю, смогу ли я.

Она положила ладонь на мою макушку, коснулась ее губами.

— Твой отец говорил так же после твоего рождения и смерти его отца.

Я поднял взгляд.

— Да?

— Все мы сомневаемся. А кто нет? — она поднялась с кресла. — Те — монстры. Удерживай сомнения и страх, но учись идти с ними, Синн. Только так можно стать лидером, который нужен народу.

Глава 23 Что я наделал?

Ино Килак жила под покоями Семьи, увидеться с ней было просто, наверное. Она была духовным советником Семьи. Ее даже можно было назвать ведьмой.

И быть с ней было не весело.

Она впивалась с те темы, которые я не хотел затрагивать, о которых не хотел говорить. Она хотела, чтобы я рассказывал все ей, незнакомке, которую не знал, которой не доверял. После четырех дней ее копаний, игр и попыток разговорить меня я признал, что с меня хватит.

Я вскочил на ноги и направился к двери.

Воздух передо мной задрожал золотым жаром.

Я замер, вскинув руки. Я не знал, как защититься своей Меткой, а она это знала.

— Синн, — сказала она скрипучим старческим голосом. — Ты не можешь бежать или прятаться. Твои проблемы внутри тебя.

Я развернулся к ней.

— Мне нужно преодолеть принуждение. И все.

— Ты дал ей власть, — сказала она, и ее хрупкое тело скрывало силу. — Только ты можешь забрать то, что отдал.

— Я ничего ей не давал! — прокричал я.

Она одарила меня тяжелым взглядом, отошла от столика в центре комнаты к длинному столу в другом конце, на котором были ракушки, кубки и прочие вещи. Мне это казалось мусором, но я был уверен, что для нее они были важны. Она ведь была семейной ведьмой.

— Разве нет травы, которую можно принять и все убрать?

— А ты хочешь такую траву?

Я кивнул, хлопнув по бокам.

— Да, хочу.

— Хорошо, — она вздохнула и отвернулась. — Я сделаю тебе настойку, ты выпьешь ее и исцелишься.

Я закатил глаза и вернулся в ее комнату.

— Меня не исцелит настойка.

— Я такое уже говорила.

Я впился пальцами в голову, выбились пряди волос из хвостика. Я подошел к ее окну и посмотрел на мерцающий город.

— И что мне делать? Говорить об этом?

Она фыркнула и вернулась к столику в центре.

— Говорить. Нет. Но я должна знать, что ты ей дал, чтобы понять, как это вернуть.

Я знал, о чем мы говорим. Я был уверен, что уже понял это. Но я не доверял ей.

— Доверие — роскошь, — тихо рассмеялась она. — У тебя его уже нет, юный Эль-Асим.

Что? Она читает мои мысли?

Она снова рассмеялась, показывая оставшиеся зубы.

— Не мысль, юноша, а лицо.

Я коснулся рукой окна.

— Я должен быть там и помогать, а не беседовать.

— Ах, отличный предлог прятаться, — она подняла деревянную тарелку и что-то поскребла в ней ложкой. Я боялся спрашивать, что там. — И что ты будешь делать, когда прятаться не сможешь? Когда Руки найдут тебя и загонят в угол? Уйдешь с ними?

— Если от меня будет много проблем, лучше я уйду.

— Ты уже решил, — она ударила ложкой по тарелке. — Зачем тебе я?

Хороший вопрос. Я посмотрел на город. Мы были глубоко в воде. Вокруг вода была не синей, а черной, словно безлунная ночь, без звезд и планет. Мне не хватало неба.

— Ты хочешь сбежать?

— Куда?

— Отсюда, — просто сказала она. — Ты хочешь сбежать отсюда и вернуться к Рукам, к своей королеве?

Я посмотрел на пол.

— Она никогда не была моей королевой.

— Но именно к ней ты надеешься сбежать.

Я покачал головой.

— Я разрываюсь. Я… — было глупо говорить об этом со старушкой. Что она может знать? Как поможет.

А она ждала.

Я провел рукой по волосам. Я должен вернуть власть над собой, значит, нужно быть честным.

— Я борюсь сам с собой.

— А вот и правда. И что в тебе воюет?

Слова застряли в горле, но мне нужны были тренировки. Матушка не допустит меня, пока Ино Килак не разрешит.

— Разум и сердце. Сердце хочет свободы.

— А разум?

— Ищет причины вернуться, — я закрыл глаза и прислонился к кирпичной стене. — Но слишком многое на кону, слишком много терять.