Падение Константинополя в 1453 году - [72]

В начале мая 1460 г. султан появился в Коринфе во главе большой армии. После некоторого колебания Димитрий сдался ему вместе со своей столицей Мистрой. Фома какое-то время скрывался в Мессинии, а затем бежал морем на Корфу. Покинутые своими правителями, пелопоннесцы подчинились завоевателю; только несколько крепостей, движимые гордостью и безнадежным героизмом, мужественно сопротивлялись, но были одна за другой заняты турками. Все население их, независимо от того, была ли крепость взята приступом или принуждена к сдаче голодом, завоеватели вырезали. К осени весь полуостров был занят турецкими войсками, за исключением Сальменикона, гарнизон которого под командованием Грецаса Палеолога продержался до следующего лета, принадлежавших венецианцам портов Модон и Кротон, которые спаслись благодаря тому, что торжественно встретили султана с богатыми подарками и почестями, а также окруженного морем города Монемвасия; жители его, первоначально признававшие своим властителем Фому, после его бегства передали власть сперва одному каталонскому пирату, а затем папе, который в 1464 г. отдал город Венеции[301].

После этого наступила очередь Трапезундской империи. Иоанн IV из династии Великих Комнинов, которого Франдзис в свое время упрекал за то, что тот радовался смерти Мурада II, и который в 1453 г. сохранил независимость, откупившись от султана большой данью, умер в 1458 г., оставив двух замужних дочерей и четырехлетнего сына Алексея. Длительное регентство было бы гибельным для государства, и трапезундцы избрали императором младшего брата Иоанна — Давида. Давид решил, что султан в данное время слишком занят европейскими делами, чтобы думать о Восточной Анатолии. Он поддерживал контакты с Венецианской и Генуэзской республиками, а также с папством, и все они обещали ему поддержку. Особые надежды Давид возлагал на дружеские связи его семьи с самым могущественным из вождей местных туркменских племен — ханом орды «Белых баранов» (Ак-Коюнлу) Узун Хасаном. Это был выдающийся государь, возглавивший Восточную Анатолию в ее оппозиции против османов. Его союзниками были эмиры Синопа и Карамана, грузинский царь, приходившийся Давиду зятем, а также грузинские князья Мингрелии и Абхазии. Большинство предков у Хасана были христианами: его бабушкой по отцу была трапезундская принцесса, а матерью — знатная христианка из Северной Сирии. Сам он был женат на трапезундской принцессе, дочери императора Иоанна Феодоре, о которой венецианский путешественник писал: «Всем известно, что в то время не было на свете женщины более красивой». Опираясь на дружбу Узун Хасана, император Трапезунда считал себя в безопасности.

Султан Мехмед не мог позволить себе игнорировать такой альянс, однако войну спровоцировал не он, а Давид. Он потребовал от Мехмеда освобождения от дани, которую платил брат. Это требование Давид направил через послов Узун Хасана, которые прибыли в Константинополь с еще более заносчивыми претензиями своего господина. Летом 1461 г. Мехмед подготовил свою армию и флот, дабы наказать подобную дерзость.

Пока турецкий флот во главе с адмиралом Касым-пашой двигался вдоль черноморского побережья Анатолии, султан прибыл в Бурсу к своей армии. Перед лицом столь грозной военной силы великий союз его противников стал давать трещины. В июне, в то время как турецкая армия продолжала продвижение к Синопу, флот несколько задержался, из-за того что ему пришлось по пути брать генуэзский порт Амастрис. Примерно в конце июня флот и армия соединились под Синопом. Эмир Синопа Исмаил, который приходился Мехмеду шурином, послал к нему своего сына Хасана в тщетной попытке отвести угрозу. Мехмед настаивал на сдаче Синопа; взамен он предложил Исмаилу ленное владение, состоящее из Филиппополя и соседних с ним деревень. Исмаилу ничего не оставалось, как принять эти условия. Синоп был сдан без боя, и султанская армия набросилась на земли Узун Хасана, овладев штурмом его пограничной крепостью Койлухисар. Караманцы не сделали буквально ничего, чтобы помочь своему союзнику. Узун Хасан отступил на восток, послав в лагерь к султану свою мать Сара-хатун с богатыми дарами. Мехмед принял ханшу любезно, поскольку в его планы тогда не входила борьба с Ак-Коюнлу. Он согласился заключить мир при условии, что Койлухисар останется у него. Попытка же Сары спасти также земли и своей невестки не увенчались успехом. «Зачем тратить столько усилий, сын мой, — сказала она принимавшему ее султану, — из-за такой ерунды, как Трапезунд?» Тот ответил, что в его руке меч ислама и ему было бы стыдно не тратить усилий во имя веры.

Турецкий флот прибыл в Трапезунд в начале июля, и матросы немедленно высадились на берег грабить городские предместья. Брать же штурмом сильно укрепленные стены города они не могли. В начале августа под стенами Трапезунда появились передовые части армии под командованием великого везира Махмуда. Махмуд, как и большинство других новых везиров султана, был вероотступником — сыном сербского князя и знатной трапезундки. В городе жил его кузен, ученый Георгий Амируцис, трапезундец по рождению. Амируцис был одним из активных сторонников Флорентийской унии, и император Давид высоко ценил его не только за ученость, но и за связи с Римом, весьма полезные при переговорах с Западом. Махмуд направил в город своего секретаря, грека Фому Катаволину, с официальным поручением — предложить императору сдаться и с тайным — войти в контакт с Амируцисом. Давид вначале уперся. Его жена, императрица Елена, происходившая из знатного византийского рода Кантакузинов, как раз перед этим отправилась в Грузию просить поддержки у своего зятя.