Ожерелье вечности - [11]

Позволь мне заглянуть в твои глаза

И утренней звезды увидеть свет,

Ты душу мне печалью не терзай,

И не шепчи мне тихо слово "нет"…

Как-то утром всех разбудил встревоженный Витюша, сообщив, что в гору поднимается довольно большой отряд Стражников, человек из двадцати. Николай и Маня быстро собрали свои вещички и, после прощания с отцом Леоном, верхом на лошадях пустились к ближайшему лесу. Витюша поджёг траву там, где они проскакали, чтобы отбить запах в случае, если искать будут с собаками.

IY.

Ночь застала их в пути. Опередив Стражников на пару часов, они торопились, гнали лошадей и не останавливались на отдых. Нужно было где-то остановиться, напоить лошадей и немного отдохнуть до рассвета, так как горная дорога была опасна, в темноте можно было и сверзиться в глубокое ущелье слева. Луны на небе не было, поэтому они спешились и, ведя в поводу лошадей, буквально на ощупь двигались по дороге. Николай шёл впереди и всё прислушивался, не журчит ли где поблизости вода. Очень хотелось пить, тело разламывало от долгой езды верхом и жутко хотелось есть. Он невольно подумал о том, что Маня, такая хрупкая и нежная, ни разу не пожаловалась. Это вызывало уважение. Дорога упорно не хотела расширяться, голые камни окружали их и, когда отчаяние почти достигло предела, Николай с удивлением увидел впереди знакомое голубое свечение Витюши.

— Ну, что вы так долго? Я уже тут замучился вас ждать, — радостно закричал светляк, — И что бы вы без меня делали, скажите на милость? Всё Витюша у вас плохой, страшный и глупый, а я тут вот подсуетился, жду вас уже давно.

Николай с облегчением увидел небольшой карниз, выбитый в сплошной скале ручейком, который дальше, с карниза, падал вниз маленьким водопадом. Витюша действительно подсуетился, — на камнях лежала сумка с едой — привет от отца Леона. Пока путники управлялись с лошадьми, сами умывались, пили и ели, Витюша развлекал их рассказами о разговоре со Стражниками, который он наблюдал, спрятавшись во дворе. Оказывается, не зря Николай с недоверием отнёсся к вознице, свидетелю их встречи со светляком, — тот не стал скрывать происшедшего и места пребывания беглецов, когда Коххр прямо спросил его об этом. Погоня не сразу собралась, что дало возможность Николаю подлечиться. Стражников возглавлял сам Коххр, рассчитывая застать беглецов врасплох. Отца Леона малость потрепали, выбивая сведения о беглецах. Витюша совсем, было, уже хотел вмешаться, как увидел, что отец Леон подаёт ему знак молчать. Стражники рассудили, что беглецы далеко не уйдут по горной дороге и решили этот день отдохнуть, а погоню продолжить завтра. Когда они все легли отдыхать, отец Леон собрал в сумку еды и отправил Витюшу на поиски беглецов, посоветовав не медлить и продолжать путь в Водобор, который находился в двух днях пути от Лиловых гор.

Утром, с трудом заставив себя подняться, да и вообще шевелиться из-за разламывающей боли во всём теле от бешеных скачек накануне, Николай с тревогой заметил следы слёз на осунувшемся личике Мани. Она упорно прятала взгляд от него, быстро собрала остатки ужина и, позавтракав, томилась ожиданием, когда Николай даст команду на отъезд. Они запаслись водой и под неумолчные шутки Витюши, избравшего предметом своего остроумия Николая (по старой, видимо, памяти), отправились в путь. Дорога всё так же была обрывиста и непредсказуема, и утешало только одно — она наконец-то явственно пошла на уклон. За очередным поворотом, ближе к вечеру, взору путников предстала цветущая долина внизу, и это сразу подняло дух наших героев.

Ещё несколько изматывающих спусков и вот она, сень цветущих яблонь на берегу быстрой горной речки. Удивило только Николая то, что долина была безлюдной — даже сверху, с гор, не было видно никаких селений, хотя, казалось, их встретил рай земной. Выбрав место для ночлега, Николай с Витюшей решили заняться привычным делом — охотой, оставив Маню обустраиваться на месте. Еле дождавшись, когда охотники скроются из виду, Маня с вздохом облегчения отправилась собирать ветки для костра. Вокруг было очень тихо, лёгкий ветерок шелестел по траве и раскачивал розовые от цвета ветви яблонь. Светило уже садилось и посылало земле последние светящиеся поцелуи, прощаясь. Расчистив место для костра, и сложив хворост, Маня подумала, что ей надо поторопиться вымыться, пока не вернулись мужчины. Прихватив смену одежды, она побежала к реке, на ходу раздеваясь, но с шумом броситься в воду не решилась, — её беспокоило какое-то ощущение присутствия чего-то ей неизвестного или, быть может, тяготило одиночество. Вода была тёплой и Маня с удовольствием помылась, немного поплавала и повернула к берегу. В сумерках берег было плохо видно и, подойдя ближе, Маня с испугом увидела, что возле её одежды кто-то сидит. Она вскрикнула и присела, пряча свою наготу в воду. Существо на берегу, поняв, что обнаружено, поднялось во весь немалый свой рост и расправило широкие плечи. Фигура была человеческая, облачённая в какие-то лохмотья, но голова… — это была крысиная морда с неправдоподобно огромными клыками. Одежда немного фосфоресцировала и, казалось, была облита лунным светом, хотя луна ещё не взошла, на груди переливалась звёздочка. Всё это великолепие венчала широкополая шляпа, в тени которой красные злые глаза этого существа выглядели ещё впечатляюще. Подняв в успокаивающем жесте руку, существо мягким бархатистым голосом осведомилось: