Отпусти меня - [36]

Эмоции и желания сплетаются в дикий алкогольный коктейль, и я моментально пьянею, с головой погружаясь в это срыв.

Не любишь?

Не простишь?

Не подпустишь к себе больше близко?

Маша, ты такая дура… ты просчиталась…

В какой-то момент я просто понимаю, что слишком устала от этой борьбы и сдаюсь.

Уже не впиваюсь пальцами в плечи, а прижимаю к себе, перебираю волосы на затылке, а потом и вовсе целую так, как никогда прежде — дико, алчно, с совершенно несвойственным мне напором.

Отрываюсь и смотрю Саше в глаза, а в них одновременно желание, мольба, робкая надежда и мучительный стыд.

Он пытается увернуться и скрыть все эти эмоции в изгибе моей шеи, нежно покрывая ее поцелуями, а меня это бесит до красной пелены перед глазами.

Сегодня он мне нужен открытый, виноватый, мой и желательно подо мной. Потом я обязательно подумаю обо всем этом на трезвую голову, а сейчас я просто хочу, наконец, избавится от невыносимого напряжения, что копилось внутри меня все это время.

Тлеющее желание, разгорается с новой силой, превращая меня в дикую кошку — открытую, свободную и решительную.

Я не замечаю, как оказываюсь на постели, жадно целующая собственного мужа, прижимающая его руки к простыне, обхватившая коленями свою добычу.

Возможно, уже завтра я пожалею о своем поступке. Назову его малодушным, недостойным, почти унизительным для моей и без того растоптанной гордости. Но сейчас под покровом ночи, на волне адреналина все кажется как никогда правильным, настоящим, лишенным всяких запретов. Он нужен мне без всяких условий и поправок на здравый смысл.

Мужчина под моими ласками чутко откликается на любое движение, нетерпеливо стонет мне в губы и это делает меня еще смелее. Двоякое чувство вседозволенности сметает барьеры, и эйфория течет расплавленной магмой под тонкой и слишком чувствительной кожей.

— Маша… пожалуйста… — шепчут его губы, жадно целуя мои волосы.

Вот он бальзам для моей души.

Мой. Полностью мой. Трепещущий, умоляющий и одновременно подавленный.

Я жажду еще больше прикосновений, еще больше поцелуев, до жалящих укусов, до красных следов на коже, чтобы из его памяти навсегда стерлось воспоминание о другой женщине.

Вот такая я чокнутая собственница…

После яркого, безудержного секса, я так и не смогла уснуть. Тихо лежала с открытыми воспаленными от недосыпа глазами и смотрела, как ветер треплет чуть тронутые желтизной осени листья на старой вишне.

Рядом мирно спал утомленный и довольный Саша, обнимая меня одной рукой.

Когда расцвело, я осторожно, стараясь не разбудить мужа, поднялась с постели и стала собираться.

Джинсы, тонкая водолазка и я мягкой тенью скольжу в сторону двери, чтобы бесшумно выйти из дома.

Слишком громкий в утренней тишине дома скрип несмазанных петель и Саша, проснувшись, подскакивает в кровати.

— Маша? — спросонья таращит глаза он и в одно мгновение оказывается рядом. — Ты куда?

Я молчу. На моем лице и без слов можно прочитать все мысли, а сумка в левой руке, которую муж сразу замечает, и вовсе выдает с головой.

Он пытается отобрать вещи, но я упрямо поджимаю губы и чуть слышно говорю:

— Отпусти меня. Просто отпусти…

Несколько секунд он безумными глазами смотрит мне в лицо, а после… бессильно разжимает пальцы, делает два шага назад и садится на постель, опуская голову.

За мной с тихим скрипом закрывается дверь нашей спальни.

* * *

Дача утопала в цветах, зелени плодовых деревьев и бесконечных грядках всевозможных овощей. Что ни говори, а моя свекровь была заядлой дачницей и, стоит заметить, у нее это неплохо получалось.

Моему приезду пожилая женщина удивилась, покосилась на сумку с вещами первой необходимости и молчаливо пошла, ставить чайник. Она ни о чем не спрашивала, только время от времени кидала тревожные взгляды, пока я обнимала детей.

— Как же я по вам соскучилась, мои котятки! — ворковала я, зацеловывая чумазые щечки.

За чаем мы со свекровью вели непринужденную беседу и только после, за помывкой посуды, она не выдержала.

— Как Саша? — осторожно, как истинный стратег, поинтересовалась женщина.

— Нормально. Весь в работе, — ответила я, при этом надеясь, что мне удалось сохранить невозмутимое лицо. — А я, вот, решила отдохнуть немного и вам помочь заодно с заготовками.

Свекровь, даже притворилась, что бесконечно рада моей помощи, но глаза ее так и метались по моему явно осунувшемуся лицу в поисках хоть намека на молчаливый вопрос.

Я держалась. Держалась из последних сил. Весь день, как пчелка копалась в огороде, перемыла все банки, порезала на сушку яблоки и только к вечеру, после того, как дети были уложены в кровать, на меня накатило. Села в кухне на табурет и заревела.

— Машенька! Что ты, девонька? — свекровь кинулась ко мне и, сграбастав в свои теплые объятия, стала успокаивать. — Ну, что у вас случилось? Все душу себе извела…

Захлебываясь горючими слезами, я в нескольких предложениях выложила все, как на духу.

Женщина горестно покачала головой и только крепче обняла, приговаривая:

— Поплачь-поплачь… полегчает…

Мне и вправду стало легче. Словно со слезами выходил отравляющий мою душу яд.

— Спасибо, — прошептала я, наконец, отстраняясь и утирая со щек соленые дорожки.