Отложенная война - [141]

Имея достаточно времени на подготовку, артиллеристы заранее аккуратно вырубили мешавшие деревья и кусты и выкопали строго по размерам укрытия для орудий, самих себя и боеприпасов. У каждого орудийного расчета имелся просторный, примерно 6х9 м установленной многоугольной формы окоп под гаубицу глубиной 70 см; слева к нему примыкали более глубокий (в рост) окоп для командира и артиллерийский погреб, выкопанный в виде двух отдельных ниш, для ящиков с боеприпасами; а справа – глубокая щель для остальных номеров, переходящая в общий блиндаж под тройным накатом бревен и земли. Вынутый грунт обрамлял все сооружение широким бруствером высотой до 80 см, замаскированным с наружной стороны прижившимся дерном и посаженными обратно кустами; сзади бруствер прерывался пологим спуском для орудия – аппарелью. Дистанция между гаубицами – 30 м, над каждой позицией натянута маскировочная сеть с набросанными поверх свежими ветками.

Производство автомобилей и гусеничных тягачей в СССР все еще отставало от производства пушек – и в стрелковой бригаде, которой принадлежала его батарея, как и во многих других частях и соединения Красной Армии, гаубицы транспортировались по старинке, на конной тяге. Поэтому в подчинении у Гороховского кроме непосредственно орудийного расчета из 8 человек (его самого, наводчика, замкОвого, заряжающего, установщика и трех снарядных) была шестерка лошадей при двух ездовых и еще одна пара, уже с одним возницей, для перевозки зарядного ящика.

Хорошо натренированный расчет сержанта Гороховского, прибыв на место, споро снял с передка и вручную скатил тяжелую, 2400-кг, гаубицу в орудийный окоп, развел мощные клепаные станины в стороны и воткнул лемехи сошников в заранее подготовленные ямки, укрепленные сзади глубоко вбитыми бревнами. Скатывали, как всегда, все вместе, могучая сила бывшего одесского грузчика была не лишней. Свое положение командира при физической работе Лева никогда не выделял. Не забывая командовать, он и копал наравне со всеми, и ящики с боеприпасами перетаскивал (мог и в одиночку, там, где другие несли парой), не гнушался перенести на плече бревно для блиндажа.

Каждый отлично знал свои обязанности, без дела никто не слонялся и даже не курил, пока не привели орудие в боевую готовность. Красноармейцы полностью опустошили передок и зарядный ящик от боеприпасов и занесли большую часть тяжелых деревянных упаковок в глубокие погреба, оставив лишь положенную часть наверху, позади орудия. Конные упряжки отъехали вглубь леса подальше от огневой позиции. Заряжающий и замкОвый сняли брезентовые чехлы с орудийного дула и казенной части и отнесли в блиндаж лишнее на позиции имущество бойцов: шинельные скатки, вещевые мешки, продуктовые сумки и сумки с противогазами. Наверху красноармейцы оставили лишь карабины за спиной, еще не надетые каски, патронные подсумки и фляжки на поясе, и котелки. Наводчик, сняв брезентовый чехол с прицела, укрепил в его корзинке панораму и привычно проверил ход всех колец и барабанов прицела и угломера, горизонтальную и вертикальную наводку орудия. Установщик и трое снарядных расстелили возле оставленных позади орудия деревянных ящиков плащ-палатку и принялись с помощью ветоши и керосина оттирать почти 22-кг осколочно-фугасные стальные гранаты от пушечного сала. Весь расчет был при деле.

Прибежал, разматывая наспинную катушку черного провода, худенький связист Пряхин, с зеленой деревянной коробкой полевого телефона в руке, разместил телефон в командирском окопе и подключил связь; проверил и снова убежал с катушкой – тянуть линию ко второму орудию. Вместе с комвзвода Костыркиным подошел, неся под мышкой артиллерийскую буссоль, а на плече ее треногу сержант из вычислительного отделения. Установили перед орудием и вместе с Левой и его наводчиком направили дуло гаубицы по буссоли на 40-00. Возвратился и спрыгнул в окоп связист. Возвратился он вовремя – раздался требовательный зуммер звонка.

– Товарищ сержант, – закричал привставший в окопе Пряхин. – Комбат вызывает.

Лева подошел и, не спускаясь вниз, принял трубку. Костыркин с помощником и буссолью перешли ко второму орудию.

– Первое у аппарата, сержант Гороховский, – назвался Лева. – Буссоль 40-00 выставлена.

– Будем пристреливаться, сержант. Гранатой. Взрыватель фугасный. Заряд третий. Буссоль 40-00. Угломер 30-00. Отражатель 0. Уровень 30-00. Прицел 64. Первому один снаряд. Огонь.

– Есть, – ответил Лева и повторил комбату услышанные параметры. – Расчет к бою! – закричал он, отдав трубку телефонисту, уже своим солдатам и громко выкрикнул все данные для стрельбы. Каждый из номеров заменил пилотку на каску, затянув под подбородком ремешок, закинул наискосок через спину карабин и привычно занялся своим армейским делом.

Наводчик повторил вслух наводку и, крутя маховичок прицела, принялся выставлять его в положение 64-00, наклоняя прицел, увенчанный панорамой, вперед. Заряжающий схватил деревянный прибойник и стал слева от казенной части орудия. ЗамкОвый стал от нее справа и, повернув ручку, открыл поршневой затвор гаубицы. Установщик, повторив данные снаряда и заряда, ключом перевел взрыватель осколочно-фугасной гранаты в положение на «фугасный»; первый снарядный, подхватив у него тяжелую остроносую чушку, подбежал к орудию и вдвинул ее в казенник. Стоящий рядом заряжающий моментально подтолкнул снаряд прибойником до отказа. Установщик извлек из гильзы наружную и внутреннюю крышки, и, уменьшив на два холщевых пакета с верхним порохом метательный заряд, закрыл гильзу обратно. Второй снарядный вставил эту подготовленную гильзу в орудие, а заряжающий, подпихнув и ее прибойником в зев казенника, отрапортовал замкОвому: