Откровения Блаженной Анджелы - [64]

220. Сколько добра совершило это смирение! Наполненных им соделало оно миротворцами, благодарными Богу и благодатями полными. Ибо столь внешне миротворны таковые от внутреннего умирения, что, когда слышат они суровое слово или против них, или против чего-нибудь истинного направленное, не могут отвечать они в свое оправдание иначе, как кротко и тихо, и в ответ на то, что ложно иногда на них возлагают или против них говорят, скорее исповедуют свое неведение и готовы уступить, чем служить распрям. Я не вижу, чтобы эта молчаливость происходила от другого корня, а не от того погружения в двойную пучину, т. е. в пучину Божественной безмерности и своей презренности, каковое погружение душа обретает в свете сказанного смирения.

221. Но где, спрошу я, обретается это смирение, где эта полезность, где этот свет, где эта молчаливость? Или — какой дорогою приходят к тому, о чем выше сказала я? Конечно, все это обретается в молитве пламенной, чистой, непрестанной и сердечной, и из взгляда в книгу жизни Иисуса Христа, т. е. — взирая на вызывающие сострадание жизнь и смерть Его, душа получает в дар познание грехов и, видя множество грехов, познает, как всеми членами своими оскорбила она Бога, и от этого душа смиряется, как показано выше. Души мои дорогие, желаю вам того же, что и себе — чтобы всегда чувствовали вы то же и не было среди вас ни расколов, ни разногласий. Желаю того, что всех несогласных заставляет согласиться на одном и что знает душа ваша. А это и есть быть малым, и это “быть малым” не заставляет смотреть на какое-либо довление мудрости и естественного чувства, но склоняет душу только к видению своих недостатков и жалостей, и против себя самого выдвигает вопросы, розыски и споры, чтобы узнать недостатки свои и попытаться исправить их. Это “быть малым” внушает ни над кем не возвышаться и не предстоять; оно не делает человека ни тягостным, ни спорщиком на словах, хотя жизнь его всех обнаруживает и делает противоположными этой малости. И этого-то хочу я, родимые мои, — чтобы жизнь ваша даже в молчании была на дороге малости, ревности и обдуманного сострадания ясным зеркалом противникам истины. Дорогие мои, если бы услышала я о вас, что “быть малым” сделало вас единым сердцем и единою душою, успокоилась бы душа моя о вас; ибо не вижу я, чтобы могли вы угодить Богу без единства. Простите, дети, гордыне моей, что осмелилась я призывать вас к добродетели смирения, ибо ревность и любовь к вам заставляют меня говорить.

ГЛАВА XIX

УВЕЩАНИЕ К ДОБРОДЕТЕЛИ ЛЮБВИ

222. Любовь Божия — величайшая из всех добродетелей, и без нее нет силы в молитве, и даже больше — без нее молитва тщетна и неугодна Богу, а остальные добродетели — бесплодны. А что молитва без нее ничто, послушай книгу жизни Христа Иисуса, говорящего: “Если принесешь ты дар свой на алтарь и вспомнишь, что брат твой имеет нечто против тебя, поди прежде примирись с братом твоим”. Итак, дар молитвы не имеет никакой силы иначе, как приносимый в связи любви. Еще говорит Он, когда в молитве Господней испрашивается отпущение грехов и долгов: “Отпусти нам долги наши, как и мы отпускаем” и т. д. Как если бы Он говорил: “Так отпустят вам долги в молитве прошений, как вы, прощая, отпустите братьям вашим обиды и оскорбления, причиненные вам, и поставите себя в состояние все-объединяющей любви”.

223. Знайте, сыны, что в любви заключается как всяческое благо и заслуга, так и всяческое зло осуждающее и грех. Поэтому, дети мои дорогие, нет ничего в мире: ни человека, ни дьявола, ни чего-либо, к чему бы я относилась с таким подозрением, как к любви, так как любовь проникает в душу более, чем что-либо другое, и нет ничего, что бы так овладевало духом и проникало все сердце, как любовь; и если нет оружия, коим можно властвовать, легко низвергается душа в тысячи опасностей и великое терпит крушение. И это говорю я не о худой любви, ибо все должны остерегаться худой любви и отвергать ее, как дело дьявольское и опасное, но говорю я о благой любви духовной между Богом и душой, ближним и ближним. А что любовь между Богом и душою должна быть подозрительной для всякой души, очевидно, ибо любовь, которую питает душа к Богу, если не вооружена она великим знанием и различением, а приемлется с необдуманною пламенностью, быстро истощается, или обманывается, или ведет к ненадлежащей цели. Ведь то, что приемлется вне порядка, не может продолжаться хорошо и спасительно. Многие считают себя находящимися в любви Божьей, а находятся в ненависти Божьей и в любви плотской, мирской и дьявольской.

Поэтому, когда кто-нибудь любит Бога затем, чтобы защитил Бог его от немощей и страданий телесных и от временных опасностей, он любит себя и Бога вне порядка, после всего полагая Бога, которого должно любить прежде всего, а все — ради Него; и любит он Бога только ради себя самого, ибо из тела своего и из самого себя делает себе Бога. Так любящий себя все любит ради себя, ведь любит он земные вещи ради пользы своего тела, которое сделал своим Богом. Ведь любит он родных своих ради своей пользы и чести, которую они приносят ему. Любит мужей и людей святых и духовных, дабы сделать себе плащ из святости их, истинно, ради благости их не любя их. И так как любовь такая не чиста, плод любящих так — вожделение плоти и тела с его пороками и вожделениями. Ведь такой человек любит телесные достоинства и преимущества для того, чтобы уметь хорошо читать и петь к удовольствию других. Любит обладать большим знанием, чтобы уметь убеждать других доводами разума и научно, а не любовно, и чтобы исправлять других с гордынею, да признают его чем-то.