Откровения Блаженной Анджелы - [3]

джела говорила с ним по-итальянски) на латынь. Последнее подтверждается и строением фраз, и обилием итальянизмов, как botta — лягушка, inoplerata-inorpellata — покрытая мишурой, гира — одежда, rippa — скала или как форма “filioli” и смысл таких слов, как “gratiosus”. Но в какой мере точна передача речей Анджелы и не прибавил ли Арнальдо кое-что от себя, определить трудно. Заявления его не настораживают, общий тон и характер всего труда скорее склоняют нас к доверию к словам его автора. Прямых противопоказаний нет за исключением, может быть, последней фразы § 120: “Per hoc autem significatum est mihi, quod cito migratura eram de hoc saeculo, nam hoc fuit circa principium meae infirmitatis ultimae”

(cp. 259). Однако, не говоря уже о том, что именно эта фраза (“nam... ultimae”) может быть прибавкою писца, толкование ее, как прибавки, принудительной силой не обладают. Впрочем, детальное изучение текста приводит к предположению, что Арнальдо стилистически развивал некоторые речи Анджелы (напр., 172). Но доказать это трудно в виду неизбежной субъективности приемов, да в нашем случае и неуместно.

Во всяком случае Арнальдо очень заботился о достоверности и точности своих записей. Он прочел их Анджеле, просил ее спросить о достоверности их у Бога, и она получила в этом удостоверение (5). Затем Арнальдо отдал свой труд на проверку двум “достойным доверия” братьям миноритам, которые вновь пересмотрели его вместе с Анджелою. Все это, как и постоянное общение с Анджелою Арнальдо, позволяет предполагать влияние на нее окружающей среды, а через среду — некоторых мистических идей, теорий и навыков, хотя каково оно и как велико, определить невозможно. Сама святая едва ли была в состоянии читать и понимать мистико-богословские сочинения и разбираться в тонких аллегориях каких-нибудь викторинцев, тем более, что ей в общем символика чужда. Но окружавшие ее минориты могли подсказывать ей те или иные решения, ставить перед нею, даже сами того не замечая, старые мистические проблемы и таким путем вводить ее в традиции мистики, не искажая, а развивая ее личную мистическую , жизнь. Уже после смерти Анджелы Арнальдо окончательно систематизировал свои записи и привел свой труд в окончательный вид. Но и после этого “Житие” подверглось последнему просмотру со стороны восьми миноритов, среди кото-

8

рых находились инквизиторы, лекторы и кустоды, и кардинал Якопо Колонна.

Упоминание о Якопо Колонна, кардинале спиритуалов, дает возможность довольно точно датировать окончательную, т. е. дошедшую до нас, редакцию труда брата Арнальдо. Она приходится на время между 1309 г. (год смерти святой) и 1318 г. (год смерти Колонна). Тон “Жития” спокоен, гонение как-будто в прошлом, а в 1313 г. началось последнее гонение на спиритуалов. Следовательно, вероятнее срок 1309-1313 г. Действительно, в 1312 г. в доме Колонна в Авиньоне жил Анджело Кларено, в 1313 г. — Убертино да Казале. Но еще вероятнее, что Якопо просмотрел труд Арнальдо в бытность свою в Италии, а в Авиньон уехал он уже в 1310 г. и больше в Италию не возвращался. Если так, то мы получаем дату последней редакции 1309-1310 г., т. е. сейчас же после смерти Анджелы.

3

В древнейшем списке провинций францисканского ордена, относящемся к 1343 г., Фолиньо (Foligno, Fulgineum) вместе со Сполето, Треви, Джиано, Монтефальконе, Беванья и Бро-лиано входит в состав Сполетской кустодии (Custodia Vallis), одной из девяти кустодий “провинции св. Франциска”. Провинция же эта — колыбель ордена и по преимуществу “серо-фическая” земля. Здесь провели лучшие дни своей жизни, а частью и были погребены вернейшие друзья и ученики святого — Бернардо из Квинтавалле, Сильвестро, Леоне (Лев), Анджело, Массео, Руфино, Эджидио (Эгидий) и другие. В Ассизи покоится прах самого Франциска и “дочери” его св. Клары, в Порциункуле около Ассизи погребен первый генеральный министр ордена брат Пьетро Катанский, в Бастии — брат Коррадо из Оффиды (ум. в 1306 г.), в Перуджии — Эджидио. В Карчери близ Ассизи живут “святейшие братья” и “примером жизни своей” проповедуют покаяние. Подобный же ере-миторий (“пустынь”) около Сполето — в Монте-Луко. Тоди влечет к себе деятельностью, а — после его смерти — могилою брата Роджеро. Здесь проповедовали Гульельмо, Пьетро, Якопо Бенедиктоли, магистр и кардинал Маттео из Акваспарты (1288-1302) и кардинал брат Бентивенга (1278-1290).

“Провинция св. Франциска” — земля францисканских легенд и чудес. Все в ней напоминает о ранней жизни братьев и первых временах ордена. Сан-Дамиано восстановлено трудами самого святого отца. В Перуджии Христос явился брату Пьетро из Силачи. В “Locum montis” (Perugia al monte) оставил память о своей жизни, своих загадочных словах и экстазах брат Эджидио. В Изола ди Лаго хранят воспоминание о постившемся здесь сорок дней и за все время съевшем лишь половину маленького хлебца св. Франциска, в Аджелло — о долгом “восхищении" и дивном видении Эджидио, в Монте ди Джиове — о “восхищениях” и созерцательной жизни брата Сенсо. В Сполето брат Симоне воскресил мертвого, в Фолиньо много сотворил чудес и “учит о царстве Божием знамениями и чудесами” брат Мартино. В Бролиано творит чудеса и проповедует Джованни из долин. В Читерна помнят о двух чудесах самого св. Франциска, в Монте-Казале — о том, как он обратил трех разбойников. Пустынь “Romita Arnolfo” основана самим Франциском, память о проповедях которого живет и в Терни и в Сан-Джемино. “И это места, находящиеся в провинции св. Франциска, в коих были и суть братья, известные своею жизнью и своими словами, обратившие многих к Богу проповедью и примером”