Откровения Блаженной Анджелы - [18]

26. В-двенадцатых, вслед за этим заклинала я блаженную Матерь Христову и святого Иоанна Евангелиста скорбью, которую перенесли они, добыть мне верное знамение, с помощью коего могла бы я всегда держать в памяти Страсти Христовы.

27. В-тринадцатых, упорствовала я в этой молитве и в этом желании, и случился мне сон. А в нем показано было мне сердце Христово и еще было сказано: “В сердце этом нет лжи, но нес в нем истинно”. И казалось мне, что случилось это потому, что я как бы подшучивала над одним проповедником.

28. В-четырнадцатых, вслед за этим стояла я однажды на молитве, и Христос показал мне Себя наяву яснее и дал мне больше знания о Нем. И тогда позвал Он меня и сказал, чтобы ч приложила уста к ране на боку Его. И мне казалось, что я приложила уста и пила Его кровь, истекающую из бока Его, и давалось мне понять, что этим Он очищал меня. И с этих пор начала я чувствовать великое утешение, хотя от созерцания Страстей Его испытывала печаль. И попросила я Господа, чтобы дал Он мне пролить и излить всю кровь мою ради любви к Нему, и как сам Он сделал это за меня, и ради любви к Нему желала я, чтобы все члены мои претерпели мучение и смерть, более постыдную и жестокую, чем Страсти Его. И думала я и хотела найти кого-нибудь, кто убил бы меня, лишь бы претерпеть эту смерть ради веры в Него и ради любви к Нему. И просила бы я его, чтобы сделал он мне эту милость, т. е. чтобы распял меня, как распят был Христос: на дереве, на скале или на каком-нибудь ином позорнейшем месте. А так как не была я достойна умереть, как умерли святые мученики, но желала, чтобы заставил он меня умереть более позорной и жестокой смертью, и не могла придумать такой позорной смерти, как хотелось, и, так как была бы смерть моя совсем непохожа на

смерть святых, считала я себя недостойною их смерти.

29. В-пятнадцатых, вслед за этим укрепляла я желание

свое в св. Иоанне и в Деве Матери Божьей, помня и думая о них и прося их ради скорби, которую перенесли они в Стра-

стях Господних, добыть мне благодать всегда чувствовать муку

Страстей Христовых или хотя бы их скорбь. И они добыли и приобрели мне эту благодать, а св. Иоанн дал мне однажды

столько, что скорбь, испытанная тогда мною, была из сильнейших, какие я испытала. И давалось мне понять, что св. Ио-анн перенес такую скорбь о страданиях и смерти Христовой и о скорби Матери Христовой, что я считала и считаю его больше, чем мучеником. Поэтому и тогда дано мне было желание лишить себя всего и вместе со всем — своей воли. И хотя бес сильно нападал на меня и искушал не делать этого, братья минориты и все, у кого надлежало мне спрашивать совета, запрещали мне это, я никаким образом не могла удержаться, ни даже ради всех зол или благ, которые могли со мною случиться, от того, чтобы не раздать всего моего имущества бедным или, буде не смогу я этого сделать, хоть от того, чтобы совсем не оставить всего. Поэтому казалось мне, что ничего не могу я удержать без великого оскорбления Того, кто меня так озарил. Однако была я еще в горести о грехах и не знала, угодно ли Богу то, что я делаю. Но с горьким плачем восклицала я, говоря: “Господи, если и осуждена я, я все-таки буду творить покаяние и лишу себя всего и буду служить Тебе”. И находилась я еще в горести о грехах и не чувствовала еще никакой Божественной сладости. А вышла я из этого состояния следующим образом.

30. В-шестнадцатых, вслед за этим пришла я однажды в церковь и просила Бога дать мне какую-нибудь благодать. И пока я молилась и читала “Отче наш”, положил Бог “Отче наш” в сердце моем с такою ясностью и разумением Божественной благости, а моей недостойности, что не могу я этого выразить. Каждое слово получало толкование в сердце моем, и читала я молитву Господню с великой медлительностью, раскаянием и самотерзанием, так что, хотя, с одной стороны, и оплакивала я грехи мои и недостоинство мое, которое познавала в молитве, получала я, с другой стороны, великое утешение и начала чувствовать нечто от сладости Божественной, ибо в “Отче наш” я познавала Божественную благость лучше, чем в чем-нибудь другом, и лучше обретаю ее в нем еще и теперь. Однако указаны мне были в “Отче наш” грехи мои и недостоинство мое, и поэтому начала я так стыдиться, что не осмеливалась поднять очей ни на небо, ни на распятие, ни на что-либо иное. Но поручила я себя блаженной Деве, дабы испросила она мне благодать и отпущение грехов. И все еще была я в горести о грехах моих.

31. Грешники, с какой тягостью идет душа к покаянию! Так крепки кандалы ее, так дурны ее пособники: мир, плоть и бес! Знайте, что на каждом из сказанных шагов подолгу пребывала я, прежде чем была в силах двинуться к другому. Но на некоторых шагах пребывала я подольше, на некоторых — поменьше.

32. В-семнадцатых, после этого показано мне было, что блаженная Дева приобрела мне благодать и через нее дала мне иную веру, не человеческую, ибо казалось мне, что до этого времени вера моя была как бы мертвой по сравнению с той, которую приобрела она мне, и казалось мне, что слезы мои, которые проливала я раньше, были как бы слишком малыми в сравнении с теми, которые проливала я потом. Затем скорбела и о Страстях Христовых и о скорби Матери Его сильнее, и казалось мне малым все, что я ни делала, как бы ни было это велико. И была у меня воля творить большее покаяние. И тогда заключила я сердце мое в Страсти Христовы, и дана мне былa надежда, что в Страстях могла я освободиться. И тут начала я получать утешение во сне; и снились мне красивые сны; и давалось мне утешение в них, и сладость и утешение о Боге внутри, в сердце, и вне, в теле, постоянно, наяву и во сне. Но не чувствовала я еще уверенности, и поэтому примешивалась еще горесть, и не успокаивалось сердце мое, но желало получить от Бога иное.