Отец Александр Мень - [66]

В те годы вернулись из заключения и ссылок дорогие для семьи Меней люди, с которыми были связаны долгие годы совместных молитв в «катакомбной» церкви.

Мария Витальевна Тепнина весь срок заключения провела в Кемеровском женском лагере, после которого была отправлена в ссылку в Красноярский край и была освобождена по амнистии в 1954 году. Вот как она вспоминает о встрече с Александром Менем в Москве после своего возвращения из ссылки: «…Мы встретились, как будто бы вчера виделись… „Марусенька!“ — „Алик!“ Ну и… очень трудно сказать, радость была, конечно, всепоглощающая».

Всем своим существом она разделяла тревоги и радости судьбы Александра, став его духовной дочерью и пережив его на два с половиной года.

Александр вернулся из Иркутска в Москву со справкой о том, что он прослушал пятилетний курс Иркутского сельскохозяйственного института и отчислен в мае 1958 года. До этого момента он знал, что по окончании института по закону должен три года отработать по специальности зоологом. После работы по гражданской специальности он планировал поступить в Загорскую духовную семинарию. В обстоятельствах, сложившихся весной 1958 года, он увидел Божью волю и понял, что настало время осуществить свое призвание.

«Помню, брат был серьезно обеспокоен, когда его изгнали из института, — вспоминает Павел Мень. — Решался вопрос о его рукоположении. Он приехал из Иркутска, понимая, какие трудности его ждут. Однако он все решал гармонично. И на этот раз тоже. Впрочем, в одном откровенном разговоре, когда мы были вдвоем, брат признался, что ему очень тяжело дается этот выбор. Нашего отца его намерение принять сан не радовало. Вместе с тем самые близкие и ценные люди, которых Александр знал в Иркутске, были православные, отсидевшие за веру».

«Лет 25 назад я первый раз побывал в Киево-Печерской лавре, и меня поразила надпись у входа в пещеры, — писал отец Александр художнице Ю. Н. Рейтлингер в 1975 году. — Там говорилось о молитвенниках-подвижниках. „Не забывай их, — писал неведомый автор надписи, — и они тебя не забудут“. Это многому меня научило. И в один из труднейших, катастрофических моментов моей жизни 17 лет назад я это пережил с необычайной силой. И их иконы для меня действительно некий знак присутствия святых. Как это происходит, я не берусь, да и не хочу объяснять. Сам по себе внутренний факт важнее всех объяснений».

В письме идет речь о том состоянии, которое пережил Александр весной 1958 года, когда, будучи исключенным из института без диплома и имея в Москве жену с грудным ребенком, он по настоянию деканата получил повестку в военкомат для прохождения службы в армии. Узнав в военкомате, что он не подлежит призыву, и обратившись к иконам молитвенников-подвижников и к зову собственного сердца, Александр последовал по пути, намеченному им еще в ранней юности.

Отец Николай Голубцов благословил его на рукоположение. Помощница отца Николая Наталья Соболева[90] привела Александра к Анатолию Ведерникову, с которым Александр встречался еще в юношеские годы, когда приходил в Московскую духовную семинарию для выяснения программы курса. В 1958 году Ведерников был ответственным секретарем «Журнала Московской Патриархии», сотрудницей которого была Екатерина Крашенинникова[91]. С ней познакомил Александра Глеб Якунин, и она была хорошо знакома с Соболевой. Ведерников, Соболева и Крашенинникова были из тех людей, которые на своих плечах несли невзгоды, выпавшие на долю Церкви при советской власти. Все трое были высоко одухотворенными людьми и привыкли к незамедлительной помощи нуждавшимся в ней.

Анатолий Васильевич, запомнивший Александра с момента их первой встречи, обратился к митрополиту Крутицкому и Коломенскому Николаю[92] и рассказал ему о молодом человеке, фактически имевшем полное богословское образование и много лет прислуживавшем в храме.

Митрополит Николай, одним из первых выступивший против антирелигиозной волны, поднятой государством, и видевший резкое уменьшение притока образованных молодых людей в духовные семинарии, спросил Александра, любит ли он полученную в институте профессию. Получив утвердительный ответ, благословил рукоположение, невзирая на то, что Александр не окончил семинарии. Он также спросил Александра, знает ли он иврит. «Надо бы вам его выучить, — сказал владыка, узнав, что еврейский язык Александр не знает, — это очень помогает пониманию Священного Писания. Я со студенческих лет запомнил, как нам объясняли в академии. Из русского перевода неясно, почему Господь, сотворив женщину, сказал: „Она будет называться женой, ибо взята от мужа“. А если прочесть на иврите, все становится ясно: „муж — иш, жена — ишша“»[93].

Незадолго до распоряжения владыки Николая о рукоположении Екатерина Крашенинникова представила Александра архиепископу Макарию[94], настоятелю храма Ризоположения Господня в Успенском соборе в Москве на Донской, где служил отец Николай Голубцов. К нему и обратился Александр с прошением о рукоположении. Свою жизненную задачу в этом прошении он определил словами: «посвятить себя на служение Церкви Божией»[95]