Отец Александр Мень - [54]
Впоследствии, наставляя Александра на путь священства, Николай Александрович говорил: «С интеллигенцией больше всего намучаешься (это он знал из своего опыта)». «Но он был именно пастырем этого духовно заброшенного сословия, и мне его завещал», — вспоминал впоследствии протоиерей Александр Мень.
В первый год студенчества Александр открыл для себя Флоренского. «Я никогда не забуду, — писал он значительно позже художнице-иконописцу Юлии Николаевне Рейтлингер, — то впечатление, которое произвел на меня „Столп“[73] в 53 г. Он был для меня окном в мир необычайных прозрений». На скучных лекциях Александр читал труды Флоренского, разрезанные на отдельные листки, чтобы это не было заметно, и параллельно с легкостью отвечал на вопросы преподавателей по теме лекций. На втором курсе, помимо глубокого изучения биологии и антропогенеза, он посвятил значительное время творчеству и проектам будущих работ. Вот как он фиксирует основные направления самообразования в 1954 году:
«Первый том „Исторических путей христианства“[74] (Древняя Церковь) написан. Антропогенез. Новый толчок дала лекция Я. Рогинского[75] в Политехническом музее. Много хожу на концерты. Складывается концепция шеститомника (в Приокском заповеднике, где бывал раз семь)».
Каждое воскресенье он по-прежнему ездил в церковь Иоанна Предтечи, прислуживал в алтаре, читал и пел. Здесь образовался круг духовно близких ему друзей.
В семье Кирилла Вахромеева, уже упомянутого ранее, часто звучала музыка. Его отец, представитель старой культурной интеллигенции, преподавал в Московском музыкальном техникуме имени братьев Рубинштейн, был директором музыкальной школы имени Прокофьева и автором ряда музыковедческих работ. Мать была религиозным человеком, воспитавшим Кирилла в вере. Впоследствии Кирилл строил церковную карьеру, но сохранил глубокое уважение к деятельности приходских священников и самые теплые чувства к отцу Александру. Благодаря ему отец Александр мог брать домой книги из обширной библиотеки при Московской духовной академии, что давало неоценимое преимущество в работе. Иногда Кирилл (впоследствии митрополит Филарет) привозил из-за границы важную для работы отца Александра богословскую литературу, а также помогал организовать переводческие заработки для нуждающихся из его паствы. Став в 1989 году Патриаршим экзархом всея Белоруссии, Филарет организовал публикацию ряда статей отца Александра в ежемесячном православном журнале «Stimme der Orthodoxie», издававшемся в Берлине местной епархией Московской Патриархии.
Владимир Рожков, второй товарищ Александра из прихода, был послушником Троице-Сергиевой лавры и также в те годы прислуживал в церкви Иоанна Предтечи. После окончания Московской духовной семинарии и Ленинградской духовной академии он стал диаконом в этой же церкви. Впоследствии отец Владимир был назначен настоятелем Николо-Кузнецкого храма в Москве. Он обладал проповедническим даром и принимал участие в работе Христианского церковно-общественного канала, рассказывая в своих радиопередачах о современной жизни западных христиан. С отцом Александром его сближало и то, что он был противником многих предубеждений против католичества в православной среде.
Близким Александру по духу был и третий молодой человек, прислуживавший в церкви Иоанна Предтечи в те годы и также впоследствии ставший приходским священником — Сергей Хохлов. После воскресной службы друзья часто собирались у него дома для общения.
Ранней весной 1954 года Александр познакомился со своей будущей женой — Натальей Григоренко.
«Мы учились на разных факультетах в одном институте: я на товароведческом, а он на охотоведческом, — вспоминает Наталья Федоровна Григоренко. — И у них были одни мальчики, а у нас почти одни девочки. Институт был в Балашихе, и прямо за зданием института шла дорога на Москву. Можно было пройти через лесок на станцию и доехать до Москвы на электричке, но мы обычно выходили на дорогу и голосовали, тогда было принято ездить автостопом. Нас довозили до метро, так было и быстрее, и веселее. И вот как-то мы, девочки с товароведческого, стояли кучкой, а мальчишки другой кучкой неподалеку. Остановилась машина, мы влезли в крытый кузов, и за нами мальчишки попрыгали туда же. Ну и будущий отец Александр, а тогда Алик, подошел к нам с подругой и говорит: „Девочки, вот вам билеты, у нас будет вечер охотоведческий, приходите!“ Так мы и познакомились.
Он очень чудил тогда. Никто не ходил в сапогах. А он ходил в сапогах и в галифе. В шляпе и с полевой сумкой через плечо. А потом еще и бороду к этому отрастил, что по тем временам было очень экзотично. Меня это не пугало, но ребята из нашей группы говорили мне: „Чего ты с ним встречаешься? Смотри, какой он чудак“. А он с этой полевой сумкой не расставался, у него там была Библия, и он ее за собой таскал и читал везде. Его даже прозвали в институте — „Мень сумчатый“. А еще на вечеринках, если ему там надоедало, он залезал под стол, клал под голову свою полевую сумку и спал. Он меня предупредил, что он верующий, сказал, что „в планах у меня стать священником“. Я ему сказала: „Если ты этого хочешь, то давай“».
