Отец Александр Мень - [145]

Перевод романа был сделан прихожанкой Новой Деревни Натальей Протопоповой по предложению отца Александра, увидевшего в этой глубоко философской книге много общего с теми обстоятельствами, в которых находились верующие в СССР. Несомненно, многие изречения главных героев романа были особенно близки отцу Александру. Вот юный Фрэнсис Чисхолм записывает в дневнике размышления о поиске пути в жизни: «Я должен сказать о том ощущении своей неотвратимой принадлежности к Богу, которое пронзает меня сквозь тьму, о глубоком убеждении, что в этой размеренно, согласованно, неумолимо движущейся вселенной человек не возникает из ничего и не исчезает в ничто». А вот епископ Макнэбб, благословляя Чисхолма на служение в далеком Китае, говорит ему: «…ты принадлежишь Церкви, хотя ты и не пара тем, которые никогда не отступают от общеизвестных правил. Для меня ты отнюдь не неудачник, а напротив — громадный успех. <…> В тебе есть пытливость и нежность. Ты понимаешь различие между мыслью и сомнением. <…> А самое лучшее в тебе, мой дорогой мальчик, — это то, что в тебе совершенно нет надменной самоуверенности, которая вытекает скорее из догматизма, чем из веры». И вот, наконец, монолог старого китайца, который когда-то готов был принять крещение как формальность, что было неприемлемо для Фрэнсиса, и пришел к Чисхолму в последний день перед его отбытием из Китая: «Однажды, много лет тому назад, когда вы вылечили моего сына, я действительно был несерьезен. Но тогда я еще не знал о том, какую жизнь вы ведете… Я не знал о вашем терпении, спокойствии, мужестве… Ценность религии лучше всего определяется качествами ее последователей. Друг мой… вы покорили меня своим примером».

Отец Александр считал необходимым, чтобы прихожане Новой Деревни имели возможность познакомиться не только с печатной версией этого замечательного произведения зарубежной литературы XX века, но также и с его аудиопостановкой.

Батюшка, очень тепло относившийся к Юне Вертман — замечательному театральному режиссеру, но некрещеному и к тому времени уже смертельно больному человеку, предложил ей подумать о создании сценария для спектакля по роману Кронина. Несомненно, что с его стороны это было попыткой приблизить Юну к крещению. «При ощутимой, глубоко затаенной боли, при трагическом мирочувствии, которое она нередко прикрывала иронией, шутливостью, ее горечь не создавала черного фона, — говорил о Юне Вертман отец Александр. — Напротив, она искрилась добротой, отзывчивостью, готовностью послужить людям. <…> Как режиссер она, конечно, должна была не раз задумываться над изгибами человеческой психики, над анатомией души, над всем тем, что порой приводит человека в состояние меланхолии. Но у нее это не рождало внутренней мизантропии, отталкивания, а наоборот, укрепляло ее открытость к человеку. Это я видел вскользь, наблюдая, как она работала с людьми, делая спектакль, как вся она светилась пониманием, доброжелательством, мудростью». Сценарий был создан, а весной 1983 года Юна записала по нему аудиопостановку. Запись проходила в квартире звукооператора Лидии Мурановой, где давно уже была оборудована студия и где к тому времени были созданы фонограммы более двадцати замечательных слайд-фильмов отца Александра на ветхозаветные и евангельские сюжеты. Спектакль был полностью смонтирован только осенью, когда Юны уже не стало.

Главную роль в спектакле сыграл актер Театра Ермоловой Владимир Павлов, которого за несколько лет до этого отец Александр вернул к жизни после пережитой Владимиром личной трагедии. «Я почувствовал, как после смерти моей дочери отец Александр взял на себя всю мою боль, — вспоминает Владимир Павлов. — Когда спустя пять лет Юна Давыдовна позвала меня в спектакль „Ключи Царства“, я воспринял это как перст судьбы. И дело не в том, что мне была предложена главная роль, а в том, что предложение это исходило от отца Александра, которому я обязан своим духовным возрождением. В спектакле он играл моего учителя, рыжего Мака. Наверное, основная трудность была в соответствии моих собственных внутренних качеств качествам моего героя. Ведь главный герой — человек абсолютной, кристальной чистоты, к чему мы все стремимся и ради чего отец Александр взял этот роман. В процессе работы мы все испытали радость от общения с близкими по духу людьми. И, конечно, все работали бескорыстно — ни о каких деньгах и речи быть не могло»[245].

«Я не думаю, чтобы Юна взялась за инсценировку этого романа по собственной инициативе, — вспоминает близкий друг Юны Вертман Василий Косенко, читающий в спектакле текст от автора. — Вряд ли она показалась бы ей осуществимой. Но всё пришло в движение, когда в процесс включился отец Александр и привлек в работу значительную часть прихода».

Силами нескольких профессиональных актеров Театра Ермоловой, которые согласились помочь Юне в этой работе, было бы невозможно осуществить постановку с десятками ролей. Участие в проекте большого количества непрофессионалов спасло проект. Все детские роли в спектакле были озвучены детьми прихожан либо их близких друзей. (В частности, в постановке приняли участие сын диссидента Анатолия Марченко