Отец Александр Мень - [140]
Широта в восприятии опыта мировой духовности помогала отцу Александру услышать голос Христа в любом человеке, ищущем истину, открыть человеку высший смысл его жизни, помочь ему стать учеником Христовым. Если Бердяев считал, что «правда духовной жизни невместима в жизнь природную», что «христианского государства, христианского хозяйства, христианской семьи, христианской науки, христианского быта никогда не было и быть не может», то «у отца Александра был другой опыт, и он учил как раз обратному — тому, что все сферы жизни должны стать христианскими, — рассказывает Андрей Еремин. — Ибо для того и приблизилось к нам Царство Божие, для того исполнились Обетования. С момента Воскресения Христос продолжает жить и действовать как в истории, так и в каждой человеческой судьбе».
В отдельных случаях отец Александр предлагал своим прихожанам воспринять опыт других конфессий, в чем проявлялось его доверие и уважение к своим духовным чадам. «Верить в свою конфессию, любить ее — естественно. Но это не должно вооружать нас против других, потому что все, кто верует во Христа, принадлежат только Ему. Значит, разделения человеческие, исторические, психологические — условны», — пишет Андрей Еремин об отношении отца Александра к другим конфессиям.
Отец Александр проповедовал открытое и радостное христианство. «Наши перегородки, к счастью, не доходят до неба», — часто повторял батюшка в ответ на вопросы о разделении церквей. Для него всегда было очевидно, что боль от этого разделения более всего испытывает Христос, поскольку Церковь — это Его Тело. Григорий Померанц вспоминает такие слова отца Александра: «Выбор религии — это всё равно что выбор жены. Ты выбираешь одну и остаешься ей верен. Но это не значит, что надо хулить других женщин».
Состав прихода отца Александра был невероятно широк и разнообразен — люди отличались по своему душевному устройству, наличию или отсутствию внутренней гармонии, уровню образования и степени устремленности к Истине. Но отец Александр находил возможность предлагать каждому прихожанину то, что этот конкретный человек был в состоянии воспринять. «Такое видение и такое тонкое и четкое понимание каждого человека посылается свыше, — рассказывает протоиерей Владимир Архипов. — И понимание своих пасомых отцом Александром также рождалось от его личных отношений со Христом. Он показывал прихожанам возможность преобразовать их человеческие качества в перспективе: неуверенность — в смирение, бережливость — в щедрость и так далее. Он указывал на возможность преображения человека».
«Самым главным отец Александр считал внутренний духовный опыт встречи человека с Христом, чтобы он чувствовал касание миров иных, чтобы он не погружался до конца в этот мир и чувствовал Благодать Божию, — дополняет этот рассказ Андрей Еремин. — Он всегда говорил о том, что спасение человека здесь, на земле, а не после смерти. Это меняет состояние души, сердцевину человеческой личности. Тогда мысли и поступки человека определяются этим состоянием, человек становится таким, которым задумал его Христос». Отец Александр был убежден в том, что такой духовный опыт приходит только через чувство благоговения и благодарности Богу. «И, конечно, необходимо, чтобы человек хотел этой встречи, жаждал ее всей душой, — продолжает Андрей Еремин. — В Евангелии сказано о том, что человек, нашедший в поле жемчужину, продает всё, чтобы купить эту жемчужину. Жемчужина — это Царство Божие или встреча со Христом».
По убеждению отца Александра, путь спасения для человека — это постоянное возрастание к своему первообразу, к соединению со Христом, что приводит к постепенному преображению человека силой Святого Духа.
Батюшка всегда признавал ценность традиции, передаваемой лично, от человека к человеку. Монахине Иоанне (Юлии Николаевне Рейтлингер), бывшей духовной дочерью отца Сергия Булгакова в 30-е годы XX века, он писал: «Вы продолжаете делать то, что Вам было завещано о. Сергием (Булгаковым), и служите связующим звеном… между лучшими традициями того поколения и — новыми…» Евгений Рашковский, следуя терминологии Анри Бергсона, относит отца Александра к «открытым душам», то есть душам, способным обостренно и тонко чувствовать как слагавшиеся веками традиции и потребности своего непосредственного окружения, своих ближних, так и дыхание и динамику огромного мира: «О. Александр угадывал в тварном — „сиянье“ Божественного, а в Боге — нечто интимное, подчас неуловимое, но жизненно необходимое для каждого из людей»[239].
Часто новообращенные прихожане просили отца Александра о крещении вскоре после первых встреч с ним, оказавшись под большим впечатлением от его личности и харизмы, но отец Александр никогда не спешил с крещением, внимательно наблюдая за внутренним процессом постижения человеком основ духовной жизни и степенью его открытости в отношениях с Богом. «Если люди развернутся к моей личности, то, значит, я как священник полностью потерпел фиаско, — вспоминает слова брата Павел Мень. — Они должны развернуться к Богу, и я им только помогаю в этом».
Одной из настольных книг новообращенных, настоятельно рекомендуемых отцом Александром, были «Духовные основы жизни» Владимира Соловьева — обсуждению глав этой книги с прихожанами, шаг за шагом, он посвящал многие часы своего времени. Батюшка говорил, что в своем развитии новоначальные проходят три стадии: человек — джентльмен — христианин, но что все мы еще остаемся «неандертальцами духа».
