Отдаю себя революции... - [23]

И вот в августе 1918 года Фрунзе назначается военным комиссаром Ярославского военного округа. В состав его было включено восемь губерний — Архангельская, Северо-Двинская, Вологодская, Костромская, Ярославская, Владимирская, Иваново-Вознесенская и Тверская.

Между тем обстановка в стране все более ухудшалась. Со всех сторон надвигались вражеские полчища. Архангельск и Мурманск захвачены англо-франко-американскими войсками, там создано белогвардейское «правительство Севера России». Украину заняли немецкие оккупанты. На Дальнем Востоке и в Приморье высадились японские и американские интервенты. В Сибири и на Средней Волге вспыхнул чехословацкий мятеж. С востока на обширнейшей территории собирал силы ставленник Антанты адмирал Колчак, провозглашенный «верховным правителем России». В Новороссийске и Одессе появляются французские, греческие и румынские войска.

Все это потребовало от молодой республики Советов чрезвычайного напряжения сил. Страна превращалась в военный лагерь. Начались срочные мобилизации, формирование новых воинских соединений, подготовка командных кадров. В октябре 1918 года В. И. Ленин указывал, что для отражения натиска врагов, зажавших страну кольцом фронтов, нужна армия в три миллиона человек.

Поразительно быстро освоился на новой должности М. В. Фрунзе. Его военный талант, эрудиция, способность схватывать все мгновенно удивили тогдашнего военного руководителя Ярославского округа Ф. Ф. Новицкого. «Конечно, — отмечает Новицкий, — ни по своей предыдущей службе, ни по военному образованию он (Фрунзе), казалось, не мог считаться достаточно подготовленным к такой роли. Но таков уж был этот человек, обладавший удивительной способностью быстро разбираться в самых сложных и новых для него вопросах, отделять в них существенное от второстепенного и затем распределять работу между исполнителями сообразно со способностями каждого. Он умел и подбирать людей, как бы чутьем угадывая, кто на что способен. Огромная машина окружного аппарата работала исправно и точно, и все задания как центра, так и боевых фронтов выполнялись аккуратно и своевременно… Я… за время… совместной работы сам увидел, как глубоко понимал Фрунзе военное дело; не раз поражался тем, как много он читал и как основательно был подкован в области военной теории».

Это свидетельство особенно ценно тем, что оно принадлежит опытному военному специалисту, бывшему генералу царской службы, который хорошо разбирался в командных кадрах. Встретившись с Фрунзе в конце 1918 года, Ф. Ф. Новицкий стал его преданным другом и соратником.

С присущей ему энергией и неутомимостью работал Фрунзе на новом посту. Он приступил к формированию двух дивизий, занимался комплектованием курсов командного и политического состава, развертывал всеобщее военное обучение, отбирал и переаттестовывал офицеров и унтер-офицеров царской армии, оформлял отправку добровольцев на фронты.

С детских лет полюбил Фрунзе военное дело. Чем больше он вникал теперь в свою новую столь важную работу, тем больше она его увлекала. Ему страстно хотелось служить в действующей армии.

В своих воспоминаниях Ф. Ф. Новицкий рассказывает об этом так: «Как ни многогранна и интересна была работа по руководству военным округом, все же М. В. Фрунзе неудержимо тянуло туда, где шла борьба не на жизнь, а на смерть за торжество труда над капиталом. И вот во время одной поездки по округу мы окончательно договорились проехать в Москву и поставить вопрос о нашем назначении на фронт.

М. В. Фрунзе мечтал получить, как он говорил, „полчишко“, преимущественно конный, учитывая свою любовь к верховой езде и живость характера».

Мечта сбылась. Вместе с Новицким он добился отправки на фронт. Но Михаил Васильевич в силу своей скромности даже не догадывался тогда, какого масштаба задачи ему предстоит вскоре решать и какие сюрпризы уготовила ему судьба на новом поприще.

ПОЛКОВОДЕЦ

Румяным морозным утром конный ординарец лихо осадил возле крыльца Штадива низкорослую шуструю лошаденку, легко соскочил на землю и единым махом взлетел на второй этаж. Тут он, не постучавшись, толкнул плечом знакомую дверь тесного кабинетика и очутился перед столом, заваленным оперативными картами. Над ними, будто стараясь разглядеть что-то диковинное, в напряженном внимании склонились четверо военных. Двух из них ординарец хорошо знал — это были командир его родной дивизии и начальник Штадива, а двух других видел впервые.

— Командарму 4. Велено передать в собственные руки! — гаркнул ординарец, протягивая одной рукой наспех и небрежно заклеенный вонючим клейстером пакет, а другой, поправляя съехавшую на глаза кубанку.

Ординарец не знал, кто именно из двух незнакомых ему командиров является командующим армией, и с интересом ждал, чья рука протянется за пакетом.

Четыре командира оторвались от карт, выпрямились. Руку протянул тот, что был пониже других и выделялся подчеркнутой подтянутостью.

Ординарец цепко оглядел командующего, тот был русоволос, румянолиц и приветлив. И рука у него оказалась небольшая, но аккуратная, привычная, должно быть, и к перу и к инструменту. Так подумалось при виде этой небольшой, но крепкой руки.