«Мы не думали удивлять мир, создавать какие-то новые образцы, проявлять геройство», — писал Шмидт летом 1934 года в статье, подводившей итоги челюскинской эпопеи.
Но мир был удивлен.
После двух месяцев напряженного ожидания, когда каждый день для огромного большинства людей Земли начинался с тревожного просмотра газетных строк — как там эти русские на льдине, живы ли, держатся ли? — мир легко вздохнул, вся мировая пресса восторженно заговорила о мужестве и благородстве полярных исследователей России.
Людская память — не электронная машина. Она не в силах была удержать имена всех ста четырех полярников и их спасителей. Но одно имя — имя того, кто был главным в этой когорте, имя Шмидта — знали в то время все. Думал он о том или нет — он удивил мир.
В биографии Шмидта было немало поворотов, которые тоже удивляли современников — пусть не все человечество, а десятки, или сотни, или тысячи людей, но здесь разница только количественная. Главное же — поступки его таили в себе столь неожиданную, нетривиальную логику, что казались вовсе нелогичными.
Ну в самом деле, скажем, что он сделал летом 1917 года? Было ему в то время совсем немного — 25 лет, а за плечами уже с блеском законченный университет, несколько самостоятельных научных работ, весьма одобрительно принятых математиками, золотая медаль имени профессора Рахманинова, звание приват-доцента. Но однажды он бросает математику.
Ради чего? Чтобы решать, как лучше снабжать городской люд хлебом, заниматься карточками на сахар. Светлое царство математики, имя открывателя неведомых миру абстракций, высокий полет свободного духа, наконец, дорога, сулящая блистательную карьеру, — все это вдруг обменено на бренные заботы об удовлетворении нужд человеческой плоти, на заботы, с которыми может справиться любой человек, не осененный нимбом таланта. Естественно, что многим коллегам Шмидта, видевшим в нем перспективного математика, было отчего удивляться. Ведь такое крутое обращение с собственной судьбой может показаться не просто странностью, скорее — молодым легкомыслием.
Впрочем, тут еще, порывшись в памяти, можно найти аналогии. Мало ли как меняются цели и установки человека в молодости? Жил же на свете прекрасный поэт Артюр Рембо, и поныне вызывающий восхищение у знатоков и любителей стиха. Так вот, все его произведения написаны в раннем возрасте. А в 24 года Рембо взял и бросил раз и навсегда поэзию. И вел в Африке, куда перебрался из Франции, жизнь негоцианта, весьма далекую от того пути, который принес ему всемирную славу, а между тем был счастлив и даже ругал себя, что несколько лет жизни истратил на марание бумаги.
Так, может, и для Шмидта эта самая практическая работа оказалась более органичной, чем поиск истины в хрустальных дворцах алгебраических абстракций?
Как бы все просто, кабы так! Но в 1927 году — тридцатишестилетним (а это возраст, который в «чистой» науке почитается уже не очень перспективным) Шмидт из клокочущей ежедневными заботами Москвы, где он одновременно занимал несколько высоких государственных постов, вырывается в Геттинген, тогдашнюю математическую столицу мира. В тот самый Геттинген, где некогда набирался познаний молодой Ленский. Казалось бы, и от Шмидта большего не требуется — привезти «из Германии туманной учености плоды». Но… Впрочем, здесь материя слишком специальная, о ней не литератору судить, потому привожу слова академика Павла Сергеевича Александрова, который в те далекие дни оказался в Геттингене вместе со Шмидтом. «Вырвавшись на два месяца из обстановки крайне напряженной работы, он, по его собственным словам, как бы окунулся в математическую работу. Результат был выдающимся. Достаточно было этих, по существу, нескольких недель досуга, чтобы Отто Юльевич, овладев всем тем, что было сделано в области его математической специальности за целое десятилетие, не только оказался полностью на уровне последних достижений этой науки, но и сразу же пополнил ее собственными первоклассными исследованиями.
Теорема теории групп, известная под именем теоремы Шмидта, представляет собой одну из основных теорем современной алгебры. Это теорема такого ранга и значения, которые в каждой области математики насчитываются только единицами… Теорема О. Ю. Шмидта в теории групп принадлежит к фундаментальным, большим открытиям, которые навсегда останутся в науке…
Выступление О. Ю. Шмидта в Геттингене имело большой и широкий успех. Посудите сами, приехал из Советского Союза крупный общественно-политический деятель, делает блестящее математическое открытие и столь же блестяще излагает его. Естественно, успех О. Ю. Шмидта стал своего рода сенсацией».
А вскоре — опять неожиданное. Всего через два года после крупного успеха в Геттингене происходит новый поворот в биографии Шмидта. Судьба забрасывает его в Арктику. И на девять лет полярная пустыня становится главной ареной его деятельности. И вот цепь восхищающих мир событий: открытие новых островов, сквозной проход Северным морским путем, челюскинская эпопея, экспедиция на Северный полюс, за которую он был удостоен звания Героя Советского Союза.
