Владимир Николаевич НИКОЛАЕВ
ФЕЛЬДШЕР КАПОРЦЕВ
Атомоход после однообразной работы по проводке судов через пролив Вилькицкого двинулся дальше на восток по трассе Северного морского пути. Прошли мы ходко море Лаптевых (благо оно было почти свободно ото льда) и даже раньше намеченного срока оказались в четвертом на нашем пути море Восточно-Сибирском, где мне бывать еще не доводилось.
Вечером я вышел на палубу. Фиолетовый луч прожектора выхватывал из тьмы кусок мертвенно-белого поля и чуть просветлял затянутое тучами небо. Сквозь рыхлые облака выглядывала торопившаяся за нами луна.
- Красота! - вырвалось у меня.
И тут вдруг зашевелилась темная фигура, которой я вначале не заметил.
- И ничего красивого нет. Просто сыро и холодно, - недовольно пробурчал сипловатый бас.
- Вы, надеюсь, моряк? - спросил я, готовясь парировать реплику неожиданного собеседника.
- Да уж годов тридцать, как занесло сюда, с тех пор вот и плаваю.
- Чем же вас покорила Арктика?
- Ну на это сразу не ответишь, - неохотно проговорил моряк. И тут же добавил категорически: - И невозможно даже ответить.
Иного Арктика как только не ломает, как не испытывает, а на испуг, почитай, каждого берет. Казалось бы, все, беги и не оглядывайся. Ан нет, передохнет человек, придет в себя - и опять в эти чертовы высокие широты, снова грудью на все стихии...
Я уже думал, что разговор на этом и кончится. А вышло по-другому. Моряк переменил позу, очертания его внушительной фигуры несколько прояснились, потом он чиркнул спичкой, и, пока прикуривал, я разглядел крутые скулы и горбатый нос на отливавшем медным загаром лице.
- Про Вадима Капорцева слыхал? - спросил он, затягиваясь.
- Нет, не слыхал.
- Так спросили бы у него, зачем люди идут в Арктику и за что любят этот чертов край. Пожалуй, он знает...
- Кто же он, этот Капорцев?
- Да как сказать, почти мальчик еще. Белокурый, лицо чистое, румяное. Почти девичье лицо. С таким лицом не в Арктику бы. Здесь, знаете, мороз, пурга, ветер хлещет - только дубленая кожа выдерживает. А он кончил где-то на Волге фельдшерскую школу, и сам, должно быть, напросился на Север. Книжек начитался или еще что, не знаю.
Приехал сначала в Тикси. Ну, Тикси - место обжитое: порт, поселок, большой районный центр. Тоже, конечно, Арктика со всеми ее прелестями. Но Арктика освоенная. А парню, как видно, самому хотелось и здесь свою тропу проторить.
И стал Вадим на острова проситься... Что же, решили его послать на Котельный. Да не на зимовку, а в самую глубинку. Есть там якутский колхоз, охотой и рыбной ловлей промышляют. Люди в основном здоровые. Но медицина и им нужна: роды принять, вывих вправить или даже зуб вырвать. Словом, фельдшер там очень нужен.
Остров суровый, пустынный - голая тундра, край земли. Дальше ведь только льды до самого полюса. И за полюсом тоже льды. Другого и калачом туда не заманишь, а Вадима и уговаривать не пришлось. Получил он все, что положено по медицинской части, и первым же самолетом - на Котельный.
Местное население встретило его поначалу без особой радости. Жили без фельдшера, и дальше без него жить можно.
Но Капорцев оказался парнем необидчивым. Не стал жаловаться на холодный прием, на то, что условий для работы нет. Он засучил рукава и сам себе начал создавать условия. Почти в одиночку срубил домишко в две комнаты: одна для жилья, другая под амбулаторию.
Парень оказался на все руки мастер: и фельдшер, и плотник, и охотник добрый, и на лыжах ходит хоть куда. И старательный. Амбулатория у него сверкает. Верите ли, на окнах занавесочки крахмальные висят. А это в Арктике, да еще на далеком острове, не такая уж простая вещь.
И народ к парню проникся уважением. К нему не только со всякой болячкой потянулись, но и за добрым советом захаживали, душу излить, про жизнь на Большой земле расспросить.
Но больше всего полюбили Вадима за смелость. В амбулатории у него были определенные часы приема. А ведь охотники уходят на промысел в глубь острова месяца на два, а то и на три. Поставят себе ярангу в безлюдном месте - зверь жилья не любит, - обходят свои капканы, пока продовольствие не кончится. Что с охотником, жив ли, здоров ли - никому не ведомо. Вот и вздумал Вадим объезжать охотничьи посты раз в месяц. Сумку на спину, винтовку через плечо, на лыжи - и в тундру. Бывало, и с трофеями возвращался - песцов добывал.
Самым желанным гостем стал для охотников фельдшер: он и совет полезный подаст, и новости расскажет, и время скоротать поможет. Но случилась раз беда. Попал Капорцев в жестокую пургу. Не сплоховал бы парень, да лыжа сломалась. Несколько дней, борясь с ветром и морозом, шел по тундре Вадим. Но без лыж по снежной целине далеко не уйдешь. А тут еще и продукты кончились. Выбился из сил фельдшер, а все равно не сдавался.
Донимали уже не только мороз и пурга, но и голод. Теряя последние силы, Вадим нашел мерзлого лемминга (полярная мышь), сунул за пазуху, отогрел, а потом ободрал и съел...
Но долго ли на такой еде продержишься? Снова голод с ног валит. К счастью, пурга стихла, время еще светлое было, следы песцов отыскать можно. Где песец, там и пища какая ни на есть найдется. Дошел Вадим по следу до капкана, а в нем кусок мороженой нерпы для приманки. Еле разрядил фельдшер окоченевшими руками капкан, отрезал кусок мяса, подкрепился. Но уже едва двигался, а потом и совсем свалился.
