Отчуждение - [28]

Что интересно, во время утреней проверки кого-то стали ругать на чём свет стоит насчет того, что он был плохо побрит.

- Ты чего, солдат? Охуел? – возмущался сержант, - Почему не бритый?

- Не успел.

- А ночь тебе на что дана? Спать? Запомни - ночь дана для того, чтобы, готовиться к завтрашнему дню! И только после того, как ты будешь полностью готов – можно поспать. Почему Ильин успел, Степков успел, а ты нет?

Все прекрасно понимали почему. Потому что, в то время как другие убирали снег, те спокойно сидели в казарме, и во время получасового отбоя для тех, кто «должен готовиться ночью», «успевшие», спокойно мылись и не спеша ложились спать.

Первая половина дня прошла точно так же, как и в предыдущий день. А во второй нам сообщили, что рота заступает в наряд. По идее мы должны были 2 часа отдыхать до развода, но сержант объявил о том, что поскольку мы вчера очень «хуёво» отбивались, то в наказание отдыхать будем на плацу с лопатами и скребками. Наряды, как оказалось, чередовались между тремя ротами каждые три дня. Долгое время я заступал помощником дежурного по штабу. Впрочем, и там было то же самое: уборка территории, а точнее – снега! Казалось, что вся жизнь – это сплошная уборка снега. Но нет – на утро она прерывалась мытьём полов в штабе. Причём дежурный рассчитывал всегда так, чтобы на первом этаже пол был мокрым в тот момент, когда заканчивался развод на плацу, и старшие офицеры заходили в штаб. После чего я вновь приступал к уборке снега.

А вскоре к нам в часть прибыли несколько духов. Но по сути это ни на что не повлияло. Снег падал и падал. Такое ощущение – что мы его и не убирали, а занимались сизифовым трудом… Помню, что вскоре у нас появился громадный скребок, изготовленный из фанеры, шириной метра два с половиной, и высотой примерно в полтора метра, скреплённый пятью толстенными брусьями, соединёнными двухметровой доской. К трём брусьям были привязаны верёвки. Весило это гигантское сооружение килограмм сорок. Мы ставили его у начала плаца. Человек пять планомерно выстраивались спереди, а трое сзади держали верёвки. По команде: «раз, два – взяли», солдаты разгонялись и толкали махину вперёд, а те, кто стоял сзади, бежали и тянули за собой скребок верёвками, словно бурлаки на Волге. Черепа в этот момент неспешно, лениво раскидывали снег дальше лопатами. А деды и вовсе просто курили и наблюдали, не забывая иногда покрикивать. Впрочем, когда снег с плаца всё же был убран – этого оказалось недостаточно. Мы стали делать кантики, чтобы снег выглядел «эстетично»… Помню, однажды в военкомате, когда мы впервые попали туда ещё в школе, кто-то из присутствующих сказал что-то вроде: «Нафиг мне не сдалась ваша армия». На что тётенька, перебирающая наши дела, строго посмотрела на него и спросила:

- Ты спишь спокойно дома?

- Да, - ответил недовольный.

- Это потому что солдат не спит!..

Не знаю и не понимаю до сих пор, каким образом связан спокойный сон гражданских с нашим недосыпанием. Могу сказать одно: если в выборгской части основным было чувства голода, то здесь – ощущение недосыпа. Помимо того, что даже время нашего сна воровали младшие офицеры и сержанты, под предлогом (опять же избирательным декларированием устава) «Солдат должен стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы», частая двадцатичетырёхчасовая служба в наряде предполагала сон, не более 4-х часов.

Как-то раз, во время очередной уборки снега, был объявлен перекур. Я тоже бросил лопату, на что сержант сказал:

- Ты же не куришь?

В армии действует неписанное правило: кто не курит, тот работает.

- Кто сказал? – спросил я, и неожиданно для других, а главное для себя, попросил папиросу и закурил…

Ночью, в то время как напарник по наряду отдыхал, второй по идее нёс службу. Как правило тот, кто дежурил, тем не менее, нарушал устав и также спал. Здесь важно было не пропустить появления дежурного по части, который мог прийти с проверкой в любое время после чего, впрочем, и сам дежурный кемарил. Но я поначалу был честен. В феврале, а точнее 13-го числа ночью, чтобы крыша окончательно не съехала от этого дурдома, я ударился в воспоминания о беззаботных и беспечных годах жизни за два года до армии. Воспоминания я потихоньку вылил в тетрадку. Так 13 февраля 2000 года я стал писать, и к 1 апреля у меня был написан рассказ «Где нет порядка там хаос».

Как-то раз с проверкой явился самый вредный и доёбистый лейтенантик Сотников. Низкорослый, но юркий, он со злобным видом постоянно проходя мимо дневального, единственный из всех офицеров, произносил: «Где воинское приветствие, солдат?» и слегка бил его в пах. Делая обход части: караул, КПП, полигон и штаб, он рассчитывал поймать с поличным спящего. Вот и мой доклад: «Товарищ лейтенант за время вашего отсутствия…» он оборвал фразой: «Спишь солдат?». На что я честно ответил «Никак нет!». Он пожелал взглянуть на то, чем я занимался и увидел тетрадь. Взял в руки и полистал.

- Что это за хуйня? - спросил он.

Я промолчал. Лейтенант немного почитал, брезгливо поморщился, перевернул несколько листов. Почитал ещё в нескольких местах….