Отчуждение - [30]
- Что же ты Лёха за человек такой, - качал головой, впрочем, всё понимая, старшина, - никто тебя на работу брать не хочет! Чем ты фермера обидел? Когда ты перестанешь вести себя по-панковски?
- Я к нему и не рвусь на работу, пусть сам на себя работает! - отвечал я.
…Потом мне рассказывали, что как-то раз фермер застал рядовых в момент перекура, и стал возмущаться: «Вот, я вам тут молоко даю попить, а вы только курите, и не хотите по настоящему пахать»…
- Вот легче всего так себя вести. Дурака включать и шланговать, - вставил слово Леон.
- Ну да, кто бы говорил…
- Я, Лёша, в отличие от тебя, на таком сроке службы всё-таки не так борзел, и работал больше тебя, - оправдывался он.
- Но сейчас-то ты не работаешь. И не рвёшься поработать почему-то.
На это он не нашёл, что сказать.
В весенний период из части стали отправлять добровольцев в Чечню. Многие сами соглашались, поскольку не могли уже вынести службу в дурдоме, напоминающий детский «военный» сад. Впрочем, не всегда отправляли добровольцев. По идее срочников вообще не имели право посылать в зону боевых действий, но, как я писал, армия – это отражение государства. По неписанным правилам, с молчаливого согласия и «типа» незнания высокопоставленных лиц, отправляли в Чечню ещё как, в том числе и не очень добровольно… Главным стимулом для солдат было сокращение срока службы, и обещание золотых гор в виде высоких заработков. С высокими заработками в итоге всех отправленных наебали. Чуть было не попал в Чечню и я… Случилось это так. Меня отправили в командировку обратно в учебку, из которой я прибыл. С какой целью – не объяснили. Там меня вызвали в кабинет к какому-то полковнику, он стал задавать мне вопросы, и когда узнал, что у меня нет отца, спросил, а как же я уезжать собираюсь.
- Куда? – не понял я.
- А ты не в курсе? – удивился он.
- Нет, мне сказали, что я еду на неделю в командировку и потом обратно.
- Всё ясно…
На следующий же день меня вернули обратно в часть, и я узнал, что меня ненавязчиво хотели закинуть в качестве пушечного мяса в Чеченскую республику…
Летом ко мне приехала бабушка. Она очень понравилась командиру части. Он про неё сказал так: «Ей можно хоть сейчас форму выдавать и в строй». Это был такой комплимент с его стороны. Меня отпустили в увольнение. Недели через три приехала мама. Мне также дали увольнительную. Мы пошли с ней заказывать очки. Впрочем, переходя дорогу, не помню по какому поводу, она устроила истерику, схожую с той, которая была в детстве в присутствии тёти Гали и Ильи. Мы остановились у её знакомых, с которыми она училась в молодости в Питере.
Чуть позже неожиданно заехал Миша – бывший одноклассник с девушкой, по имени Лиза. Про Лизу я от него часто слышал ещё перед армией. Он познакомился с ней на одной вечеринке, и стал с ней встречаться как раз в тот период, когда меня забирали в армию. Она была красивой неформалкой. Слушала The Doors, Bjork, Vanessa Mae, и читала журнал «Птюч». Позже она получила второе гражданство, и уехала жить в Израиль. Но каждые два года возвращалась в родной город. Следующая встреча с ней у меня произойдёт через пять с половиной лет…
Как-то раз я нёс службу в штате. Майор Кривенцов подошёл ко мне и спросил:
- Так, так? Ты музыкантом был?
- Так точно! – оживился я.
- На барабане умеешь стучать?
- Не играл, но сумею.
- С завтрашнего дня будешь играть в оркестре, понял, нет?
На следующий день появился пожилой кореец с майорской звездой. Это и был так называемый руководитель оркестра. Вместе с сослуживцем Сергеем, мы очень удачно вписались в этот, по сути, идиотизм, который оказался мне очень на руку. Я взял в руки малый барабан, а Сергей – большой. Кореец играл на трубе. В основном исполняли военные мелодии, Гимн России, «Прощание славянки», «День победы» и т.д. Позже к нам присоединились ещё двое стариков. Получился духовой оркестр. Стариков зачислили в часть как аккумуляторщиков и платили им зарплату. Идея оркестра больше всех пришлась по вкусу комбату. На втором месте – майору Кривенцову. Все остальные оркестром были крайне недовольны, в особенности младшие офицеры и сержанты с моей роты. Но поскольку воля командира части для всех закон, вышло так, что все их уставы, недовольства и прочая лабуда оказались бессильны. Как-то раз кореец явился с утра на развод, и спросил меня какого хрена я не на репетиции. Сержанты ответили ему, что я иду убирать территорию. Тогда «гуру оркестра» пожаловался комбату, и тот постановил, что два раза в неделю (в понедельник и четверг), мы должны репетировать до обеда. Это означало, что в такие дни участники оркестра не могут привлекаться на другие работы. Но не сразу удалось воплотить такие поблажки для нас в действительность. Система долго сопротивлялась, но в итоге сдалась. В общем, нехотя и с недовольством, однажды, когда все отправились разгружать уголь, я и Сергей спокойно занимались музыкой на улице. А по понедельникам, во время утреннего развода, комбат задумал торжественные прохождения под оркестр. На малом барабане я отбивал дробь: «Тан-та-да-дан, Тан-да-да-да-дан, тан-да-да-дан-та-да-да-да-да-да-дан». А в конце все шагали под мелодию «Прощай славянка».
Германия, 1939 год. Тринадцатилетняя Магда опустошена: лучшую подругу Лотту отправили в концентрационный лагерь, навсегда разлучив с ней. И когда нацисты приходят к власти, Магда понимает: она не такая, как другие девушки в ее деревне. Она ненавидит фанатичные новые правила гитлерюгенда, поэтому тайно присоединяется к движению «Белая роза», чтобы бороться против деспотичного, пугающего мира вокруг. Но когда пилот английских ВВС приземляется в поле недалеко от дома Магды, она оказывается перед невозможным выбором: позаботиться о безопасности своей семьи или спасти незнакомца и изменить ситуацию на войне.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Сухум. Тысяча девятьсот девяносто пятый год. Тринадцать месяцев войны, окончившейся судьбоносной для нации победой, оставили заметный отпечаток на этом городе. Исторически желанный вождями и императорами город еще не отошел от запаха дыма, но слово «разруха» с ним не увязывалось. Он походил на героя-освободителя военных лет. Окруженный темным морем и белыми горами город переходил к новой жизни. Как солдат, вернувшийся с войны, подыскивал себе другой род деятельности.
Когда пожилой Мюррей Блэр приглашает сына и дочерей к себе на ферму в Нью-Гэмпшир, он очень надеется, что семья проведет выходные в мире и согласии. Но, как обычно, дочь Лиззи срывает все планы: она опаздывает и появляется с неожиданной новостью и потрепанной семейной реликвией — книгой рецептов Фанни Фармер. Старое издание поваренной книги с заметками на полях хранит секреты их давно умершей матери. В рукописных строчках спрятана подсказка; возможно, она поможет детям узнать тайну, которую они давно и безуспешно пытались раскрыть. В 2019 году Элизабет Хайд с романом «Спросите Фанни» стала победителем Книжной премии Колорадо в номинации «Художественная литература».
«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была головокружительной высоты. Неподвижно, как привидение, стоял молодой воин, а над ним клубились тучи. Это был Татокала – Антилопа. Он постился (голодал и молился) и ждал знака Великой Тайны. Это был первый шаг на жизненном пути молодого честолюбивого Лакота, жаждавшего военных подвигов и славы…».
Овдовевшая молодая женщина с дочерью приезжает в Мемфис, где вырос ее покойный муж, в надежде построить здесь новую жизнь. Но члены религиозной общины принимают новенькую в штыки. Она совсем не похожа на них – манерой одеваться, независимостью, привычкой задавать неудобные вопросы. Зеленоглазая блондинка взрывает замкнутую среду общины, обнажает ее силу и слабость как обособленного социума, а также противоречия традиционного порядка. Она заставляет задуматься о границах своего и чужого, о связи прошлого и будущего.