От солнца к солнцу - [10]

Бродя по саду, мы подошли к простенькой деревянной оградке, за которой лежал большой щербатый, ребристый камень, кажется, базальт. На камне — венок из полевых цветов; больше всего было нежных лиловых колокольчиков. Я понял, куда привел меня мой спутник. Здесь лежит она, Алевтина Александровна. И камень этот оттуда, с вулкана. Я смотрел на печальное лицо Николая Огородова, и мне показалось, что оно освещено изнутри какой-то ясной, сильной мыслью, которая никогда уже не даст ему покоя, поведет от одной вершины к другой…

Вот так, приехав к вулканам, мы познакомились с вулканологами. Грешен, считал их науку не очень-то практической. Думал, что она обращена главным образом в прошлое земли, подобно палеонтологии. Среди тех, кто успешно разубеждал меня в этом, был Павел Иванович Токарев, сейсмолог вулканологической станции. Его специальность — землетрясения.

Извержения вулканов, землетрясения, моретрясения — все это в одном ряду великих и грозных явлений природы, одна цепь, звено к звену. Правда, землетрясения не всегда связаны с вулканизмом, они случаются и в районах, где нет вулканов. Но вот извержениям вулканов обязательно сопутствуют землетрясения. Вспомните, как было с извержением Безымянного. Приборы задолго засекли толчки, колебания земной коры и точно определили их эпицентр: не Ключевской, а Безымянный!

Токарев показал мне этих «слухачей». Пришлось спуститься в глубокое-глубокое подземелье, куда они упрятаны «от шума городского». Но все равно все слышат. Лошадь пройдет там наверху — учуют, запишут. Услыхали и наши дальние легкие шаги по бетонному полу: на ленте появились крошечные черточки, вроде запятых. Их не обманешь. Конечно, надо уметь читать ленту. Уметь отличить на ленте землетрясение от моретрясения, приближение цунами от закипания лавы. И ото всего этого отличить еще одно «трясение» — ядерное… Бомботрясение.

Поскольку Токарев — сейсмолог вулканологической станции, вулканы его в первую очередь и заботят. На Камчатке живет около трехсот тысяч человек. Народ все прибывает и прибывает. Много поселков, селений, есть большой город, Петропавловск, близ которого, кстати, дымит вулкан — Авачинский. И людям не безразлично поведение вулканов. Люди не хотят жить «как на вулкане». Вулканологи и призваны, чтобы охранять их покой, предупреждать о надвигающейся опасности. Приручить вулканы, пожалуй, не удастся. Да и пусть себе извергаются, если есть у них такая необходимость. Тем более что это не без пользы для человека. По продуктам извержения, как мы видели на примере того же Безымянного, можно многое узнать о земле. Да и сами эти «продукты» годны в дело: на Озерновском рыбокомбинате я видел цех, стены которого сложены из вулканических пемзоблоков; на стадионе в Петропавловске спортсмены бегут по дорожке из вулканического пепла, говорят, он способствует установлению рекордов; этот же пепел хорош и как удобрение… Так что пускай изливаются! Но знать заранее об их намерениях, предугадывать их вспышки — просто необходимо.

И тут не обойтись одними сигналами из глубин земной коры. Глядеть и глядеть надо за самим вулканом. Следить за его дыханием, за его пульсом, за его температурой. И делать это постоянно, ежедневно. Но нельзя же каждый день лазать на труднодоступные вершины Ключевского, Шевелуча, Горелого, чтобы ставить им под мышки градусники? Наблюдение надо бы поручить автоматическим приборам. Они уже замыслены. Мне рассказывал о них Павел Иванович. Установленные да-склонах, на гребнях, в — кратерах вулканов, они будут регулярно докладывать вулканологам о состоянии своих подшефных.

Я не упомянул еще цунами в числе грозных явлений природы, которые также интересуют вулканологов. Но к тому, что написано об этих страшных океанских волнах, рождаемых подводным землетрясением или взрывом подводного вулкана, я ничего не могу добавить, потому что, к счастью своему, никогда их не видел. О цунами помнят старые камни Лиссабона, португальской столицы, уничтоженной волнами в три удара. Помнят цунами и несколько домиков, которые остались — они стояли на горе — от прежнего Северо-Курильска, разрушенного океаном осенью 1952 года. Как и землетрясение, как и извержение вулкана, цунами предотвратить нельзя. Но можно лишить стихию преимущества внезапного нападения. О, если бы жители Северо-Курильска узнали о приближении цунами хотя бы за полчаса! Они успели бы уйти в горы… Но тогда не было широко поставленной службы цунами. Теперь такая служба есть. Точнее, ее следует назвать службой против цунами. Это наблюдательные станции, посты, которые слушают океан, чтобы не прозевать рождения гигантских всесокрушающих волн. В числе тех, кто «сторожит» цунами, и вулканологи.

…Я еще раз встретил людей этой профессии — на другом краю Камчатки, на самом ее юге, в долине реки Паужетки, где собираются строить электростанцию.

Но какое касательство могут иметь вулканологи к такой стройке? Не на вулкане же ее поведут? Нет, не на вулкане. Но станция будет в самых близких, можно сказать родственных, отношениях с вулканами. Она ведь не тепловая или гидравлическая. Она геотермическая. Иначе говоря, работающая на глубинном тепле земли. А его в избытке там, где вулканы, где магма, эта раскаленная «начинка» земли, ближе к поверхности. Обычно температура в земных недрах повышается на один градус через каждые тридцать метров глубины. А в зонах вулканических— через десять, а то и меньше. Кипят в недрах, но не так уж глубоко, воды, рождают пар, ищут выхода. И пробиваются горячими ключами, фонтанами-гейзерами в Италии, Исландии, в Новой Зеландии и у нас на Камчатке, где еще двести лет назад славный путешественник Степан Крашенинников увидел их и описал. Да и в книге нашей современницы Т. И. Устиновой вы найдете великолепное описание открытой ею «Долины гейзеров».