От начала начал. Антология шумерской поэзии - [81]

Начались роды — она гнется к земле.[1135]

К небесам потянулась — к земле согнулась.

Громким воплем, как покрывалом, небо и землю она покрыла.

Как священная барка, окутана тканью,[1136]

Как царская барка, что хранит ношу,

Как ладья супруга, где цветные каменья.[1137]

Ее лоно трепещет, ее чрево полно.[1138]

Что сказать, я не знаю, чем помочь, я не знаю».

Энки отвечает своему сыну:

«Сын мой! Чего ты не знаешь?

Что я мог бы тебе сказать?

Асаллухи! Чего ты не знаешь?

Что я мог бы тебе сказать?

Что знаю я, знаешь и ты, что знаешь ты, знаю и я.

Масло белой коровы, сливки священной коровы,

В жилье прохладном стоящие, возьми,

Пред лоном трепещущим,

Пред чревом наполненным

Заклинанья Эредуга произнеси.

Как ливень небесный, прольются воды.

Как воды потока, что хлынут на крышу.[1139]

Как воды реки, что к болотам стремятся.[1140]

Как сосуд, разломившись, разломится лоно.

Если это мальчик, то топор и дубинку — геройства знак —

Пусть рука его схватит.

В руки девочки вложат веретенце и прялку.

Гула, жизни хозяйка, точной рукою

Пуповину обрезав, назначит судьбы».[1141]

Заклинание из заклятий «Энури».

У-а, а-у-а, сон, плыви... (Колыбельная) {62}

У-а, а-у-а, сон, плыви, приплывай![1142]

В песне радостной моей пусть толстеет он скорей,

В песне радостной моей пусть растет он поскорей,

Словно дерево сумах, его корень будет толст,

Словно кустики шакир, ветви он раскинет вширь.

Господин, к нам, к нам, ты знаешь, куда,

Там, где яблоня цветет по-над берегом реки.

Пусть ему, бегуну, ручки он ему раскинет,

Пусть ему, кто улегся, ручки он ему закинет.

Вот, сыночек, входит, входит сон.

Сон вошел, вошел, вошел.

Сон, приходи, сон, приходи.

Приходи, сон, к сынку моему,

Прилетай, сон, к сынку моему.

Глазки, глазки, глазки ты ему закрой,

Глазки блескучие ты ему рукой прикрой,

И язычок его, болтунок,

Усмири, сон, его болтунок,

Он же пшенички в подол твой насыплет.[1143]

А я тебе сделаю малые сырочки,

Малые сырочки, сладкие сырочки,

Врачеватели всех человеков,

Всех человеков, сына господина,

Сына господина, господина Шульги.

Ах, сад мой, салат, водою политый,

Салат мой, сосуд, листьями увитый,

А тот мой салат господин да поест.

В песне радостной моей дам жену ему скорей,

Дам жену ему скорей, дам сыночку поскорей.

Мамушка радостно будет с ним болтать,

Мамушка радостно даст ему сосать.

Я ж сыночку моему, я дам ему жену,

Сына сладкого такого пусть родит она ему.

Жена, на коленях его жарких полежит она,[1144]

Дай срок, уж понежится в ее объятиях сынок.

Жена, вот будет миловаться с ним,

Сынок, вот будет миловаться с ней,

Женка, сколько сладости от него возьмет,

Сыночек, как радостно в ней он расцветет.[1145]

А ты все кричишь,

А ты все шумишь!

Стало тихо вокруг, я на звезды гляжу,

Новый месяц взошел, я гляжу на него.

Вот кости твои на стенку бросят!

Человек на стене тебя да оплачет!

Музыкант в тоске над тобой заиграет!

Ящерка щеку себе расцарапает — из-за тебя!

Муха бороду свою выщиплет — из-за тебя!

Саламандра язык свой прикусит — из-за тебя!

Кто лепечет — у-а — пусть, пусть он лепечет,[1146]

Кто лопочет — у-а — пусть, пусть он лопочет.

Когда ты лепечешь, когда ты лопочешь,

<...>

Сладкий сон, сладкий сон,

Он тебя найдет, найдет...

Воистину всей радости ты достигнешь,

Жена опорой-поддержкой твоею да станет,

Сыночек в долю тебе достанется,

Ячмень отборный будет твоею невестой,

Ашнан, что зерно рождает, будет твоею защитой,

Сладкоречивым да будешь,

Ламу-хранительницу получишь,

Под властью, под праведной вырастешь,

Для праздников радостных вызреешь.

Мой сыночек-пастушочек, ничего-то он не знает,[1147]

Чисел-счета он не знает[1148]

Дома своего не знает,

Сон, ты все ему расскажешь...

<...>

... пусть к тебе приплывет,[1149]

... пусть к тебе приплывет,

... на престоле (?) ... пусть к тебе приплывет, и овечки, и ослята пусть к тебе приплывут,

И Нинкаси с ее чаном... пусть к тебе приплывет,

<...>

И бог Нанна... приплывет,

И женка приплывет,

И пастушка, жена пастуха, на бережок приплывет,

Метельщик (?) с метелкою приплывет,

Ветки пальмовые принесет,

А ты спи, а ты спи...[1150]

Твоя пальма ветки тебе раскинет,

Ликованьем, словно ароматом, наполнит.

Возле Ура заклинатель с кнутом стоит

За Уруком страж с жаровней стоит.[1151]

Собаку, морду ее, как врага, схватит,

Как сетью тростниковою, лапы ее охватит.[1152]

У-у, собака! Впереди тебя пусть от страха она корчится,

Позади тебя, как мешок кожаный, пусть она съежится...

<...>

(Конец песни разрушен.)

Злой день захватил ее...(Плач Лудингиры по своей жене Навиртум) {63}

Злой день захватил ее, на чистую пал.

На женщину сладостную, чистую, в цвету, злой взгляд пал.

На пташку, покинувшую гнездо, наброшена сеть.

Плодоносная мать, мать многих сынов попалась в силки.

Корова желтая, священная, дикая разбита, словно сосуд.[1153]

Навиртум, корова священная, дикая разбита словно сосуд.[1154]

Та, что «больна я» не говорила, о себе не заботилась.

Места божественные... не покидала...

На ложе ее, ложе тяжком ее...

Небо Ниппура — в тяжелых тучах, в городе — стоны.

Толпы людей охвачены горем.

(Строки 12–13 разрушены.)

К той, чей окончен срок, — к ней тянется горе.

Что статуей чистого злата лежит — над нею скорби.

Каждый, кто взглянет, — разве не в горе?

Плакальщицам — рыдать и плакать...