От начала начал. Антология шумерской поэзии - [61]

Нинту, матерь рождений великая, там обитает.[685]

Шульпае, бог-правитель, там судьбу владычью решает.

Ашир, герой, яства жертвенные поглощает,[686]

Урумаш, великий вестник равнины, туда спешит,

К храму стада оленей, быков сгоняет.

Великость, Кешу равную, кто, когда содеет?

Мужа, Аширу, его богу равного, где, какая мать рождала?

Госпожу, госпоже его Нинту равную, где, какие очи зрели?

Вот пятый храм.

Храм, чье строенье подобно солнцу,[687]

Быком сверкающим стоит на равнине.

Храм, основанный Государем,[688] кому тимпаны поют славу.

Сердце страны в его нутре.

Жизнь Шумера в его спине.

У врат его лев на лапах лежит.

У врат владычица судьбы вершит.[689]

Его двери — гора, что не знает равных,

Болты — быки племенные могучие.

Его покои — углы мирозданья,

Его чертоги[690] держат Лахама,

Его стены княжьи, как святыни Ура, надежны.

Великость, Кешу равную, кто, когда содеет?

Мужа, Аширу, его богу равного, где, какая мать рождала?

Госпожу, госпоже его Нинту равную, где, какие очи зрели?

Вот шестой храм.

Вот храм пригожий, престол его — дом княжий,[691]

Кеша храм пригожий, престол его — дом княжий.

Храм! Владыки его — Ануннаки,

Первослужители — жертвователи Эаны.[692]

Ко храму божьи слуги[693] стопы направляют.

Его жрец верховный веревку — знак владычества — держит.[694]

Жрец сановный скипетр — знак господства — берет,

К омовенью собранные несут воды.[695]

Служители[696] на местах святых восседают.

Служки подготавливают молитвы.

Жрецы помазывающие бьют по кожам.

Громко, громко говорят их палки.[697]

Рога зазвенели,

Барабаны взгремели,

Сладкозвучно тимпаны запели.[698]

Храм возведен, изобильем наполнен.

Кеша храм возведен, изобильем наполнен.

Его госпожа там поселилась.

Нинхурсага, его госпожа, там поселилась.

Великость, Кешу равную, кто, когда содеет?

Мужа, Аширу, его богу равного, где, какая мать рождала?

Госпожу, госпоже его Нинту равную, где, какие очи зрели?

Вот седьмой храм.

Ко граду, ко граду никто подступивший да не подойдет.[699]

Ко храму, ко граду никто подступивший да не подойдет!

К Аширу, мужу его, никто подступивший да не подойдет!

К Нинту, его госпоже, никто подступивший да не подойдет!

За Кеш сотворенный Аширу слава!

Кешу хвала сладкая, Нинту хвала славная!

Вот восьмой храм.

Я — царь. С материнской утробы — герой (Гимн "Шульги А") {39}

Я — царь. С материнской утробы[700] — герой. Вот кто я.

Я — Шульги. От рожденья могучий муж. Вот кто я.

Свиреполикий я лев, кто драконом рожден. Вот кто я.

Всех четырех стран света я царь. Вот кто я.

Пастух, черноголовых пастырь. Вот кто я.

Всех земель осиянный славою бог. Вот кто я.

Рожденное Нинсун-богиней дитя. Вот кто я.

Светлого сердца Ана избранник. Вот кто я.

Кого судьбою Энлиль наградил. Вот кто я.

Шульги, богини Нинлиль любимец. Вот кто я.

О ком Нинту ласково молвит.[701] Вот кто я.

Кого разумом Энки одарил. Вот кто я.

Бога Нанны правитель могучий. Вот кто я.

Солнца Уту ревущий яростно[702] лев. Вот кто я.

Шульги, Инанны желания страстного избранник.

Вот кто я.

Осел отборный,[703] для трудной дороги годный. Вот кто я.

Конь, чей хвост по дорогам вьется. Вот кто я.

Жеребец Шаккана, вожак бега.[704] Вот кто я.

Нисабы писец искуснейший. Вот кто я.

Геройству моему равен, удали моей равен,

Разум мой воистину славен.

Слова правдивые я ищу,

Правду люблю,

Ложь не терплю.

Слова лживые ненавижу.

Я — Шульги, могучий я царь с главою воздетою.[705]

Вот кто я.

В радости великой от силы мышц моих,[706]

Я ногами задвигал, по дорогам страны я мой путь направил.

Я меры путей определил, я дворцы там построил.[707]

По краям дорог я сады насадил, отдохновенья места устроил.

Людей сведущих я там поселил.

Кто с гор идет, из долин идет,

Там в тени прохладной да отдохнет.

Путник, что ночами по дороге бредет,

Словно в доме своем, здесь приют найдет.

Дабы имя мое на дни вечные установить, на устах удержать, дабы славу мою в стране Шумере сотворить,

Молву обо мне по всем землям распространить,

Я — бегун, в полной силе моей поднялся, и, дабы выдержать испытанье,

Из Ниппура к кирпичам Ура,

Как если бы одну версту всего лишь, сердце мое бежать побудило.

Лев я, в удали неутомимый, в силе своей стоящий твердо.

Одеяньем легким я окутал бедра,

Словно голубь, что от змеи разъяренной мчится, раскинул руки,

Словно Анзуд, когда взоры он устремляет в горы, я широко расставил колени.

Жители городов, построенных мною, толпами вышли мне навстречу.

Черноголовые, числом что овцы, в восхищенье на меня смотрели.

Словно горный козленок, что к родному жилью стремится,

Уту надо всякою тварью едва лишь сияние дня пролил,

А я уж — в Экишнугаль вступаю.

Храм Зуэна, изобильное стойло, я обилием наполнил.

Я быков для него забил, я овец ему в жертву принес.

Барабанам я приказал греметь,

Музыке сладко велел играть.

Я — Шульги, я главный кормилец, я принес здесь хлебные жертвы.

Словно лев, я на месте царском окутался Одеяньем сияний Ужаса.[708]

Во дворце могучем Нинэгаллы

Я склонился, водою прозрачной омылся.

Там я преклонил колени, там пир я устроил.

А затем, словно сокол Ниншара,[709] поднялся

И, полный радости, повернул в Ниппур.

А тогда завыла буря, ветер западный закружился,

Северный ветер, южный ветер — каждый сам свой поднял голос.

Молния семишквального вихря — она все в небесах пожрала.