Освобождение животных - [43]
другие. Имеются виды животных, особенно симпатичных детям, причем живущим в
городах и пригородах. Мягкие набивные игрушки больше нравятся детям, когда они
медведи или львы, а не свиньи или коровы. Когда в сказках и на страницах книг
появляются счастливые изображения сельскохозяйственных животных, то это то же
самое увиливание от решения проблемы путем введения детей в заблуждение
относительно отношения к животным на современных фермах и попытки скрыть от
детей страшную действительность, изложенную в главе 3 этой книги. Например, в
одной из популярных книг «Сельскохозяйственные животные», которая попадет к
ребенку с картинками кур, индюков, коров и свиней, всегда окруженных их милым
потомством, нет и намека на клетки, пролитие крови, или попавших в поле зрения
стойла или конюшни. Текст книги сообщает, что свиньи «любят обсыпаться мукой,
затем вываляться в грязи и бегать с визгом», в то время как коровы «таких вещей не
делают, но без конца хлещут себя хвостами, едят траву и мычат». Британские книги,
такие как «Сельское хозяйство», бестселлеры в серии «Божья коровка» создают такое
же впечатление деревенской простоты, показывая курицу, расхаживающую по
плодовому саду со своими цыплятами, и всех других животных, благоденствующих со
своим потомством на просторной местности. Неудивительно, что после такого рода
чтива в пору раннего периода жизни, дети вырастают в полной уверенности в том, что
если животные и «должны» умереть для обеспечения людей пищей, то до наступления
этого часа они безусловно жили счастливо.
Осознавая важность жизненных позиций, формирующихся в молодом возрасте,
движение за освобождение женщин предложило изменить характер рассказов и сказок,
которые мы читаем для своих детей. Они хотели, чтобы в сказках благородные
принцессы спасали жизнь принцам, оказавшихся в трудном положении. Однако
переделать сказки, которые мы читает своим детям, оказалось не так легко, хотя
жестокость — далеко не идеальная тема для детских сказок. И все-таки было бы
возможно избежать наиболее отвратительных деталей, снабжая детей книжными
картинками и сказками, которые пробуждали бы отношение к животным, как к
независимым существам, а не как к маленьким умненьким предметам, существующим
для нашего развлечения и стола. А когда дети подрастут, они уже будут осведомлены,
что большинство животных живет в условиях, которые надо признать малоприятными.
Трудность может также заключаться в том, что родители невегетарианских убеждений
могут принуждать своих детей не воспринимать глубоко сказку, опасаясь, что
облагораживание детского отношения к животным может разрушить всю систему
семейного питания. Даже сейчас нередко приходится слышать, что дети, узнав об
убийстве животных на мясо, отказываются есть мясо своих друзей. К сожалению это
инстинктивное сопротивление встречает могучих противников в лице
невегетарианских родителей и большинство детей оказывается не в состоянии
осуществить свой отказ от мясной пищи, оказываясь в неравной оппозиции к своим
родителям, которые обеспечивают их питание, уверяя при этом, что без мяса они не
вырастут большими и сильными. Остается надежда уповать, что распространение
знаний о природе питания позволит большинству родителей осознать, что в этом
вопросе дети были мудрее их*.
* Например, Лоуренс Кольберг, физиолог из Гарвардского университета, отмечал в
своей работе присутствие нравственного развития у детей, рассказывая, что его сын в
возрасте 4-х лет принял свою первую нравственную установку, отказавшись есть мясо,
потому что, как он сказал, «это плохо убивать животных». Далее Кольберг
рассказывает, что шестимесячные уговоры его сына изменить свою позицию потерпели
неудачу, в т.ч. в поисках различия между оправданным и неоправданным убийством,
что показало правоту его сына, хотя и исповедующего более простую и бесхитростную
нравственную платформу.
Все это показывает, до какой степени люди сегодня изолированы от животных,
употребляемых в пищу, даже ребенок получает из литературы сведения, убеждающие
его, что животноводческая ферма — это место, где животные бродят на свободе в
идиллии, и такое ложное впечатление нередко остается у него на всю жизнь. В городах
или пригородах не бывает животноводческих ферм, поэтому горожане могут видеть их
лишь побывав там, или проезжая сельской местностью, где сейчас действительно
можно видеть современные строения и относительно небольшое количество животных
на пастбищах. И лишь немногие из нас могут знать, что же в действительности
творится в закрытых помещениях и сараях для выращивания цыплят-бройлеров.
И почему-то средства массовой информации не информируют общественность об этом
предмете. На американском телевидении есть программа, изображающая животных в
так называемом диком состоянии (или предположительно диком, потому что животных
Короткие эссе, написанные и опубликованные автором в разные годы, собраны им под одной обложкой не случайно. Каким бы вопросом ни задавался Сингер — от гипотезы существования мирового правительства до благотворительности, от суррогатного материнства до эвтаназии, от вегетарианства до прав роботов, — стержнем его размышлений остается этика. Мир, в котором мы живем, стремительно меняется. В результате глобализации, бурного развития науки и появления новых технологий, в том числе социальных, современный человек часто оказывается перед трудным моральным выбором.
Эта небольшая книга представляет собой успешную попытку удобоваримо изложить философскую систему Гегеля: автор идет от простого и конкретного к более сложному и абстрактному, рассматривая лишь важные для понимания философа идеи. Питер Сингер — профессор биоэтики Принстонского университета. Мировую известность ему принесла книга «Освобождение животных», которую иногда называют «Библией современного экологического движения». К другим работам Сингера относятся книги «Практическая этика», «Маркс: краткое введение» и ряд других трудов по этике и философии.
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.
Данное издание стало результатом применения новейшей методологии, разработанной представителями санкт-петербургской школы философии культуры. В монографии анализируются наиболее существенные последствия эпохи Просвещения. Авторы раскрывают механизмы включения в код глобализации прагматических установок, губительных для развития культуры. Отдельное внимание уделяется роли США и Запада в целом в процессах модернизации. Критический взгляд на нынешнее состояние основных социальных институтов современного мира указывает на неизбежность кардинальных трансформаций неустойчивого миропорядка.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.