Освобождение - [21]

Белла еще раз полюбовалась рассветом. «Не понимаю, что смертные находят в этом зрелище. Это годится только чтобы любоваться драгоценными камнями, но камни прекрасны и при светильниках…».

Она почувствовала приближение Айше и, быстро захлопнув ставень и задернув глухую штору, привычно опустилась на колени, склонив голову. Белла про себя залюбовалась своими чистыми, гладкими и ухоженными руками, длинными полированными ногтями и несколькими перстнями старинной работы, камни которых кровавыми, голубыми и травяно-золотистыми брызгами, играли на фоне белой матовой кожи. Юбка простого, но роскошного и невероятно дорогого платья, ковром окружала ее, а на голове чувствовалась тяжесть трех традиционных кос женщины-неофита и скалывающего их золотого гребня. Это не драное платье и босые грязные ноги…

Белла как всегда и как никогда была готова начать свою фантастическую жизнь.

Поезд в ад отправляется, леди и джентльмены

… — Уф-ф. Ну и начало карьеры, — воспоминание прервалось так же внезапно, как и началось, — Ты, стало быть, продалась за вино и жареную утку?

— Нет. Я продалась за целую спину и приключение. Ты представляешь, что Ксавье сделал бы с ней минут за пять? Она бы умерла, разорванная кнутом до самого хребта, в обнимку со столбом или от болевого шока. У покойника была тяжелая рука.

— Но про тебя нельзя сказать, что твой болевой порог понижен…

— Она и я — разные вещи. В разумных дозах боль восхитительна. Я это уже давно поняла. Но боль как и вино пьют в меру.

Я предпочел промолчать. Наин, невеста императора, я, кажется, догадываюсь, как вам помочь… если у вас, конечно, все в порядке с чувством самосохранения и этим самым порогом.

— Тебе здесь понравилось?

— В борделе? Неплохо. Здесь квартируешь ты одна?

— Одна? Нет. Здесь еще двадцать четыре девушки. Это мое маленькое уютное любовное гнездышко и я иногда прячу от Ульрика здесь своих мальчиков и девочек.

— А ты не боишься говорить это при военном советнике императора, Белла?

— Нет, разумеется. Он в курсе всех наших внутрисемейных проблем. И, потом, Николас молчалив как рыба. Даже когда докладывает будущему императору. Кстати, Николас, не выберешь себе кого-нибудь на пару часов? Тебе надо отдохнуть с дороги. Я знаю твои вкусы.

— Нет, к сожалению нет. Наш гость уже загрузил меня заданиями на неделю. Мелочи, но мелочи приятные.

— Мелочи? Приятные? У нашего гостя нет мелочей. Посвяти меня, мне интересно.

— Следует найти одного человека и спросить его, откуда он берет Мерзость. А потом убрать всех по восходящей цепочке. Просто и, в общем-то, бесполезно, но это затрагивает проблемы чести.

— Спросить? Что ж, я умею спрашивать.

— Нет, Белла, — она положительно не может без садо-мазо упражнений, — Я имел в виду именно спросить. Ты неверно поняла Николаса. Он получит свое в свое время. И в своем месте. Если мне все удастся, то именно так, а если нет — то, значит, и правды нет.

— Если речь идет о торговцах Мерзостью, то на это требуется санкция Совета, мы все-таки стрижем с них деньги. Которую, впрочем, может заменить решение Императора. А я ближайший человек императора и это значительно упрощает дело. Но я пришла не за этим. Если здесь Николас, то через десять-двенадцать часов здесь будет Ульрик. А вместе с ним и Рамсес.

— Через семь часов, если быть точным. Из-за срочности мне пришлось лететь днем, в прескверном гробу в отсеке для домашних животных…

— Время переместить нашего гостя в убежище Адьярай. Там уже все должно быть готово. Если нет — Эгли у меня получит на орехи. Засветить мы его уже засветили, будем ждать реакции.

— Что значит реакции?

— Увидишь. В свое время и в своем месте. Это межклановая политика, нам нужно кое-кого проверить. А пока мне нужно что-то сделать.

Белла наклонила голову, словно прислушиваясь. Через несколько секунд пришла завтракавшая вчера с нами девушка. Белла плавным движением руки подозвала ее себе и, обняв, прижалась губами к ее рту. Прощание с любовницей?

Что за черт! У них по подбородку течет кровь. Я подался вперед, чтобы получше рассмотреть алую жидкость. То, что я принял за страстную игру двух сплетающихся языков оказалось совершенно другим. Девушка, причмокивая и стоная от удовольствия, вылизывала текущую изо рта и по подбородку у Беллы кровь. Зрелище жуткое, особенно если сравнить корчащуюся в приступе какой-то противоестественной страсти с полузакрытыми глазами барышню и прямо стоящую с остекленевшими, широко распахнутыми глазами Беллу.

Они, наконец, разлепились и девушка упала ниц, целуя сапоги своей повелительницы. Белла наклонилась и обхватила пальцами ее затылок, подняла и, опустив перед тем указательный палец другой руки в свой окровавленный рот, запрокинув ее голову, прочертила им полосу по лбу.

Кланяясь, девушка ушла.

Зрелище не для слабонервных. Белла взяла со стола салфетку и вытерла лицо.

— Вот теперь все. Я покормила Таню, можно ехать.

Покормила? Ее голос похож на голос хозяйки, насыпавшей коту «Вискас»!

Где-то я это уже видел. А-а, знаю. Когда по ящику вертели документальное кино про южноамериканских летучих мышей-вампиров. Они живут колониями в пещерах, часть вылетает на охоту, а часть остается присматривать за молодняком и помещением. Потом, вернувшись, охотники отрыгивают часть пищи своим собратьям, сторожившим пещеру. Все они одним миром мазаны… Только здесь это еще приобрело черты какого-то жуткого ритуала.