Освобождение - [20]

Бывшая воровка, а теперь уже неизвестно кто, взяла тяжелое в золотой раме треугольное зеркало и робко посмотрелась в него. За исключением засыхающего пятна крови под носом и несколько распухшего носа она, впервые увидев свое отражение в настоящем прямом зеркале, сочла себя то ли красивой… то ли нет… или да? — черные прямые волосы, бледная гладкая и немного пыльная кожа с грязными дорожками слез, разбойничьи, с чертенятами, огромные бледно-зеленые глаза, яркие, перепачканные подсыхающей кровью, насмешливые губы, ведьмины, узкие, четко очерченные, черные недобрые брови… Отражение в зеркале было похоже на нее как две капли воды, и как две же капли воды — на ее спасительницу, сидящую напротив.

— Мы похожи, правда?

— Да, мадам.

— Возьми платок, намочи в воде и оботрись. На. Я, кстати, совсем забыла представиться. Меня зовут Аглая фон Барнитцке, графиня фон Барнитцке, а это — она ткнула вспыхнувшим бриллиантами пальцем в мрачного дворянина в алом, расшитом золотом камзоле, уткнувшего подбородок в пенные кружева, — твой мучитель, маркиз де Ферпье дю Фар. Но, поскольку ты стала нам ближе, ты можешь называть нас просто — Айше и Ксавье. Мы путешествуем инкогнито, нам нужно добраться до Парижа, но по пути мы заглянем в твой родной Лион, заодно отдадим долг молочнице, вернем украденные туфли Жану-башмачнику и обтяпаем пару-тройку других дел…

Клэр была раздавлена этой развязной речью. Графиня, похоже, знала о ней все, лучше, чем все лионские сплетницы вместе взятые. Айше беззаботно рассмеялась, словно перекатывая смехом сухо постукивающие бриллианты.

— Не бойся, ты тоже сможешь узнавать все про людей. Потом. Чуть позже…

* * *

— Это мой последний восход солнца, Белла, — вслух произнесла Клэр, наблюдая за розовым началом дня святой Клары из окна одного из замков близ Парижа.

Сегодня, на ее двадцать второй день рождения, должно состояться то, к чему она шла без малого пять лет. Она уже плохо различала себя и ту, в которую ее постепенно превращала Айше. Клэр осталась где-то там, под Лионом, далеко. Этим телом владела Белла, Бел-Атарх, покорная служанка, ученица и любовница Айше Шинефолдар, сытая, сильная, хладнокровная и умная женщина, а не дрожащая вечно голодная воровка. Она жила теперь вместе со своей госпожой, ночью бодрствуя, а днем отдыхая в темных покоях, прилежно изучая бесчисленные премудрости детей Хаоса. Первые два года было тяжело, и Айше частенько приходилось браться за розгу, чтобы вогнать через задние ворота то знание, которое не влезало в голову. Белла ревела и проклинала все на свете, а Айше невозмутимо закрывала у нее на шее золотой ошейник со своим именем и отправляла спать. Но грамота, счет, фехтование, стрельба из пистолета и лука, чтение мыслей, история, теология, философия, искусство обольщения и любовных игр, начатки магии и прочее, прочее, прочее, ливнем сыплющееся на голову ученицы не шло ни в какое сравнение, и с лихвой окупалось тем, что творила с ней Айше перед сном. Двери рая казались грязной и косой калиткой, по сравнению с теми утонченными удовольствиями, которым они предавались. Особенно, когда Айше завершала припадки страсти восхитительно-болезненным, сводящим с ума укусом в шею. Белла готова была отдать всю свою кровь, ради того, чтобы продлить этот сладостный дурман, когда Айше, лаская нежную кожу шеи губами, высасывала еще, еще, еще одну капельку крови. И ничто не могло сравниться с теми секундами, когда ее губ касалась капелька крови Айше, на вкус похожая на смесь взрыва, старого вина, райских яблок и много другого, чему Клэр не могла представить названия.

Белла уже знала вкус крови. Она с удовольствием пила коровью, свиную, птичью и человеческую кровь, в особенности ценя кровь девушек, ее ровесниц, которые шли торговать собой, а попадали в цепкие и смертельные объятия учительницы и ученицы. Она легко распознавала все семьсот семьдесят семь основных букетов крови, умела оценить разницу между живой кровью и кровью, собранной у свежего трупа, и достаточно разбиралась в анатомии, чтобы не умертвить пищу раньше времени.

Платья, украшения, яства, вина, кареты — Белла получила все и разом, даже балы, среди таких же, как и она, питающихся кровью.

Если Клэр сходила с ума от ужаса, видя чужую кровь и страдания, то Белла с явным удовольствием часами торчала в пыточной, в подвале замка, куда нередко попадали разные глупцы, наблюдая. После того, как она упросила Айше ознакомить ее с устройством и действием дыбы, и она часа два провисела с выкрученными руками, задыхаясь от боли и какого-то непонятного счастья, Белла решила для себя хотя бы несколько часов в месяц посвящать этому восхитительному и поучительному занятию.

— Вот я и стала чудовищем, как моя госпожа, — вслух сказала Клэр.

— Ты была никем, никем не стала, никем и умрешь, Клэр. Лучше быть прекрасным чудовищем, чем смазливым ничем, — раздраженно перебила сама себя Белла.

— Если я умру, ты умрешь тоже, ты же я, ты не можешь без меня.

— Меня зовут Бел-Атарх, Беллатрикса, яркая звезда южного неба, предвещает, восходя в квадратуре Марса, несчастную и гибельную любовь, либо, в Венере, долгую и бурную жизнь. Бел-Атарх не верит в твои глупости и знает, что ты умрешь сегодня. Я буду жить долго, очень долго, очень-очень долго и еще дольше, жить рядом с моей госпожой, жизнью, с которой не сравнится ничто. Умри и отстань.