Острова Тубуаи - [11]

— Когда больно, знаешь, что я делаю? — спросил он. Наклонился и на ухо прошептал: — Смеюсь!

Я распахнул на него глаза. А он весело мне подмигнул.

Глава 5

Наши микрорайоны бились друг с другом уже несколько лет, и повод был давно забыт.

Помню, я учился в первом классе. О вражде между моим, третьим микрорайоном, и четвертым я тогда еще ничего не слышал. Как-то мы с матерью пошли в магазин «Стройматериалов», который находился в четвертом микрорайоне. Пока мать выбирала обои, я вышел на улицу. Ко мне подскочили трое пацанов чуть постарше меня. Один из них, самый маленький, спросил:

— Ты откудова?

— Из города, — ответил я.

— С какого микрорайона, придурок? — перебил другой.

— Из треть… — начал я, но не успел договорить слово, как на меня накинулись все трое, повалили на землю и стали топтать ногами. Я был оглушен и не сразу понял, когда удары прекратились — также внезапно, как начались. Кто-то взял меня за шкирку, как кутенка, поднял и поставил на ноги. Я открыл глаза и увидел перед собой мужика, а в дверях — выбегающую ко мне мать.

— Что? Что?! Что случилось?! — подбегая, кричала она.

— Третьяк? — спросил меня мужик и сразу повернулся к матери. — Вы из третьего микрорайона?

— Господи, что? Что же это такое делается?! За что тебя? Говорила, будь рядом! А?.. Что вы говорите? Да, из третьего, — наконец до матери дошел смысл вопроса.

— Тогда понятно, — сказал мужик и ухмыльнулся. — У них война.

— У кого война? — не поняла мать.

— У мальчишек наших и ваших. В войнушку они играют, понимаете? Не оставляйте сына одного, когда у нас бываете. А я своего не оставлю, когда к вам приду. Такой вот расклад. И когда дурью маяться перестанут? Моему позавчера зуб выбили, — мужик вздохнул и отошел. А мать влепила мне подзатыльник, больно схватила за руку и потащила домой. И дома еще всыпала — за то, что отошел без спросу.

Тогда, у магазина «Стройматериалы», я в первый раз услышал про «войну». И сразу, как говорится, принял крещение. Синяки и ссадины зажили быстро. «Как на собаке», — качала головой мать. Но этот случай послужил мне уроком. Теперь я никогда не заходил к «четвертакам» один. И сам был беспощаден к чужакам, которые появлялись на нашей территории. А таких вылазок было навалом — через наш микрорайон, прямо вдоль моего дома, шла дорога к детской поликлинике, и «четвертаки», — а ведь они тоже люди и, также как мы, иногда болели, — приходили в поликлинику (мы это называли — за бюллетенями), и не всегда с родителями, а очень даже часто поодиночке. Мы их выслеживали и уж тогда отыгрывались!

Но все это были детские шалости по сравнению с настоящей войной, которая развернулась, когда на пустыре между нашими микрорайонами началось строительство универмага.

Я в то время учился в пятом классе. И, как другие мои сверстники, считался «пехтурой». Наше войско распределялось, как в настоящей армии, по родам. Малыши с первого по четвертый классы входили в артиллерию. Они должны были забрасывать противника камнями-гранатами и метать бомбы-томагавки. Мы вместе с шестыми-седьмыми классами были «пехтурой» — пехотой. И, думаю, самой отчаянной частью воинства. Мы первые шли на штурм, врезались в ряды противника и держались до тех пор, пока к нам не поспевали бронетанки — восьмые, девятые и кое-кто из десятых классов. Но часто, по крайней мере, на моей памяти, бои заканчивались без вмешательства старшеклассников. Поколотив «четвертаков» и получив ранения, мы, «пехтура», отходили на свои позиции — оттуда, из-за недостроенных стен универмага, наблюдала за нашими действиями артиллерия и бронетанки под началом главнокомандующего.

Нашим вожаком или главнокомандующим был Митяй Колончаков. Он учился в ПТУ на слесаря или на токаря. Парень был отчаянный. Мы, шмакодявки, его уважали. Бывало, забивают нас «четвертаки». Еще немного, и скинут в котлован на бетонные плиты. Вдруг в последний момент появляются «бронетанки». И не было случая, чтобы Митяй отсиживался за спинами и сам не участвовал в нашем спасении. Кстати, главнокомандующий «четвертаков» лишь руководил своим войском, сам же в бой вступал только в самой крайней ситуации. «Четвертаки» говорили, что это правильно, и хвастались своими победами. К сожалению, это была правда — не всегда поле боя оставалось за нами, несмотря на храбрость нашего военачальника.

В «ординарцах» у Митяя ходил его младший брат Гриня Колончаков. Он был старше нас, пятиклашек, на два года. Его мы презирали и терпели только из уважения к брату. Нет, он не был трусом. Он даже любил опасность, любил драки и бился лихо и умело. Он мог схватиться с двумя, с тремя «четвертаками» не слабее его физически и разогнать их. Под градом камней (артиллерийской зачисткой) он мог повести своих пацанов в контратаку и отбить у противника какую-нибудь стенку или башенку. Но было в нем что-то такое, чего мы тогда не понимали, и потому не могли найти объяснения своей к нему неприязни. Между собой мы говорили только, что очень уж он любит командовать. Он действительно обожал понукать теми, кто был физически слабее. «Четвертаки» «четвертаками», а среди своих он никогда не рыпался на сильных ребят, — старался держать себя с ними по-приятельски.