Остров предательства - [23]

– А ты пробовала ему врезать?

– У меня есть для тебя поручение. Капитан держит в своей каюте кое-какие редкие эликсиры – они чудом уцелели в Потоплении, и даже я не способна сварить подобное. Одному из них, быть может, достанет силы успокоить его смятённый разум: Эссенции Оши. Предложи ему в обмен этот мешок ивовой коры. А теперь ступай! Мальчик бог, но оболочка его смертна. Он умрёт от жажды, если мы вскоре не пробудим его.

Я бежала по Ковчегу с увесистым мешком в руках, вдоль большого коридора-проспекта, идущего наперерез сквозь Рыночную палубу и напрямик к покоям Капитана. Я честила Каргу, но втайне надеялась, что с мальчиком всё будет хорошо. Он – это всё, что осталось мне от моего кита.

Я сказала стражникам, зачем пришла, и они пропустили меня без лишних слов. Капитан Ковчега сидел на своём деревянном троне перед громадным штурвалом, которым управлялся корабль. Его люди встали вокруг меня, поглаживая свои мечи так, будто несусветно ими гордились.

– Китовая верховая здесь, – сказал он с доброй улыбкой. Он был весь из мускулов и рубцов.

– Больше не китовая верховая, – встрял Первый помощник, уродливый и ещё более мускулистый мужчина с от силы половиной зубов и деревянной ногой. – Кит мёртв.

Я вперилась в Капитана Ковчега мрачным взглядом.

– Карга хочет твою Эссенцию Оши. – Я уронила торбу ему под ноги. – Она меняется на это.

Первый помощник сплюнул на пол:

– Чего меняться-то? Нам надо просто забрать, что нам нужно, у этой мумии с её гнилыми растениями.

Я шагнула к нему.

– Если ты явишься в её сад, ища драки, я оторву твою деревянную ногу и ею же отдубашу тебя до полусмерти.

Все мужчины недоверчиво вытаращились на меня, а затем друг на друга, и так и пялились, пока Капитан Ковчега не встал.

И он захохотал.

11. Лорен

Мысли Элли были в руке и о руке. Остальное тело могло быть отсечено полностью, и она бы не заметила. Она была тонким шматом плоти, поджаривающимся на сковородке на горячей плите.

Но она каким-то образом парила. Открыв глаза, она увидела проплывающие над головой сталактиты… или сталагмиты – она не могла сообразить, где верх, а где низ. Впереди показался слабый свет, слепяще яркий, и она почувствовала, как её осторожно опускают на землю. Она ощущала странный, но приятный аромат, то ли дымок костра, то ли запах малинового варенья.

– Это поможет от боли, – произнёс чистый мелодичный голос. Бережные пальцы смазали чем-то холодным растерзанный ландшафт Эллиной руки, и она издала стон облегчения. Боль стихала, и остальное тело возвращалось к ней – плечи и руки и застарелая боль в ноге.

– Я мертва? – прокаркала она.

– Нет, дорогое дитя, – сказал голос. – Я втёр в твою руку настой ивовой коры. Он на какое-то время отгонит боль.

– Он спас её! – воскликнула женщина. – Лорен спас её!

Открыв глаза, Элли не увидела ничего, кроме чащи башмаков, щиколоток и разноцветных штанов, и лишь затем подняла глаза к лесному пологу из улыбающихся лиц. Некоторые смотрели на неё, но большинство воззрилось на мужчину, стоявшего на коленях возле Элли. У него были длинные вьющиеся волосы, словно сияющее на солнце золото, на загорелом лице не было ни единого изъяна, и он смотрел на Элли улыбчивыми голубыми глазами. Он был так невообразимо прекрасен, что она испугалась, уж не Враг ли это в новом обличье.

Дородный мужчина с присвистом переводил дух немного в сторонке, пристроив на коленях тяжёлый талмуд из тысячи заляпанных чернилами страниц – по всей видимости, это и была причина его одышки. Волосы его повисли клоками, как если бы он дёргал их в расстроенных чувствах. Элли стало любопытно: неужто и в этом была виновата та же книга?

– Извините? – обратилась к нему Элли не слушающимся голосом. – Можете вы видеть этого смазливого мужчину?

Писец моргнул несколько раз кряду и нацарапал что-то в своём талмуде. Элли прочла вверх тормашками:

Отважный Лорен спас девочку от верной смерти. Это было болезненное и худое, как щепка, дитя, увы, тронутое в уме.

– Эй! – запротестовала Элли.

Позади писца стоял третий человечек – в шляпе с пурпурным плюмажем и с лютней. Он начал петь:

Дитя от гибели верной спас отважный Лорен.

Она болезненна и, будто щепка, худа.

Рассудком бедняжка, увы, не сильна.

Толпа воодушевилась и подхватила запев, но, к сожалению, не мелодию. Красивый мужчина поднялся на ноги.

– Прошу, друзья мои, я польщён, но восхвалять нам следует эту девочку. – Голос его словно приплясывал на грани смеха. – Её сообразительность спасла одного из моих собственных шахтёров от огненной погибели.

Толпа смолка и торжественно закивала. Элли смотрела, как перо писца пляшет по странице.

Когда толпа пыталась воздать должное Лорену, он скромно просил, чтобы люди признали героизм девочки.

Бард немедленно затянул:

Когда народ пытался воздать…

– Хватит покамест пения, друзья мои, – сказал Лорен. – Мы должны оказать этому дитя надлежащую врачебную помощь. И, разумеется, я оплачу счёт хирурга!

Толпа самозабвенно зааплодировала, но тут с бряцанием металла из шахты вывалился Смотритель, доспех его был перемазан сажей, шлема не было вовсе. Он схватился за голову, проверяя, что крови нет, а затем сердито уставился на Элли. Он схватил её сломанную руку, развеяв, как туман, облегчение, дарованное ивовой корой. Элли заорала.