Остров предательства - [21]

– Замолкни, – прошипела Элли.

Влажное клокотание вскипело в глотке дитя. Звук нисколько не походил на человеческий смех.

– Я скучал по тебе, Элли, как же я по тебе скучал!

Акт смеха, похоже, обессилил оного, и оный привалился к стене, ногти зацарапали бумагу, когда оный попытался встать.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Элли. Ей хотелось плакать, но она не позволила себе показать ни малейшей слабости перед оным.

– Тебе не скрыть от меня свою грусть, – сказал оный, указывая ей в голову. – Я прямо здесь с тобой. Кто другой знает тебя так же хорошо, как я? Анна знала тебя немного, полагаю, но ты оставила её на том злом, прогнившем острове. Однако же принесла меня с собой…

– Если бы я могла устроить всё наоборот, уж поверь мне, я бы так и сделала, – бросила Элли.

– Этот остров, напротив, почти райский, верно? И эта Королева, о, я слышал, что она Сосуд, совсем как ты.

Элли стиснула руки в кулаки в карманах бушлата.

– Островитяне говорят, что ты боишься её.

– Слухи, – сказало дитя. – Ты думаешь, а вдруг она сможет избавить тебя от меня? Или даже уничтожить меня? Но кто тогда поговорит с тобой? Сиф? Он нашёл себе занятие получше. А-а-а… но эта Королева. Ты думаешь, она станет твоим другом? Ты думаешь, она будет мудрой, изобретательной, заботливой. Похожей на тебя, полагаю? Ты так думаешь, Элли? Что она станет ценить тебя, уважать тебя. Хвалить тебя. Ведь ты этого хочешь, правда? Хвала для маленькой Элли. Воздайте Ей хвалу!

– Заткнись.

Оный улыбнулся. Зубы у оного были крохотные и заострённые, как у пираньи.

– Бедная, умная, гениальная Элли. Ни матери, ни брата, ни Анны, никто не скажет ей, как она добра, а теперь нет и Сифа. А если ты не делаешь добрых дел… значит, дела твои приняли дурной оборот… А кто знает, что может случиться, если дела твои приняли дурной оборот. В прошлый раз, как дела твои пошли дурно, ох, ты едва не умерла.

– Потому что ты чуть не убил меня! – рявкнула Элли.

– Вперёд, трать своё время впустую. Королева не поможет тебе. Тебе не уничтожить страдание. Тебе не уничтожить меня.

– Оставь меня в покое.

Дитя обхватило себя руками.

– О, как я соскучился по этим твоим протестам! Сразу вспоминаются наши прежние приключения. Помнишь, как я сбросил Харграта в море, и ты подумала, будто я убил его? Но он упорно возвращается, чтобы снова преследовать тебя, правда? Мне кажется, что-то крепко свело его с ума. Слушай, а почему бы тебе не попросить меня убить его взаправду на этот раз?

– Никаких больше желаний, – ответила Элли. – Я победила тебя. Мы покончили с этим.

– Мы не закончили. Тебе нужна моя помощь, или кто-то умрёт.

Элли зарычала:

– Ты не можешь никого убить. Я не высказывала никаких желаний. У тебя нет власти.

– Верно, я сейчас не могу никого убить. Но у людей есть обыкновение всё равно умирать. – Дитя обнажило свои заострённые зубы в ужасающей усмешке. – И этот человек умрёт очень скоро.

Эллино сердце забилось чаще.

– Кто?

– Нет, не дорогой Сиф, – сказало дитя. – Шахтёр, замурованный под землёй, которого скоро пожрёт пламя.

Элли затрясла головой:

– Ты лжёшь.

– Ох… так значит, ты просто позволишь ему умереть? Как непохоже на тебя.

– Никто не умрёт, – отрезала Элли.

– Разве я стану лгать? Попроси меня спасти его – если ему не грозит настоящая опасность, я не смогу спасти его, и я не обрету силу. Ты выигрываешь в любом случае.

– Я никогда ничего не выиграла, попросив тебя о помощи.

– Ох, прости – так это ты спасла Сифа с того костра?

– Оставь меня! – закричала Элли.

– Никто больше не может тебе помочь.

– Это неправда, – сказала Элли, её озарила новая мысль. Она посмотрела на дитя, туда, где должны были быть его глаза. – Есть ещё он, и он всегда со мной.

Улыбка дитя погасла.

– Только не он, не делай этого. – Оный схватился за Эллину руку. – Пожалуйста, ты нуждаешься во мне. Этот человек…

– Финн, – сказала Элли.

Надежда вспыхнула в её сердце, когда мысли её заполнили воспоминания о брате: его сияющие зелёные глаза, веснушчатое лицо и добрая улыбка. Золотистое тепло расцвело в кончиках пальцев, когда она вспомнила наполненные солнцем дни в гребной лодке и вечера, проведённые за настольными играми в сиротском приюте. Когда она вспомнила ту минуту, когда брат спас ей жизнь и сломил силу Врага.

Дитя зашипело и упало на живот, испустив разом пронзительный визг и рёв нисходящей лавины. Тело оного свело тугой судорогой, затем ещё туже, оно схлопывалось и сжималось. Исчезая в ничто.

Элли оперлась на свою трость, чувствуя ликование напополам с изнеможением, как если бы она слишком сильно смеялась. Она позволила уголькам счастливых воспоминаний дотлеть у себя в уме, бездумно перечитывая бумаги на стене. Одна записка бросилась ей в глаза.

Дорогой Луис,

Ты самый невыносимый брат и самый любимый.

Дора

Элли улыбнулась.

Бутылка с сердитым звоном закрутилась по мостовой под ноги Элли, случайно задетая бегущим со всех ног по бумажному проходу мужчиной. Он был бледен, напуган, серая пыль покрывала его волосы и одежду. Он пролетел мимо Элли, не посмотрев на неё.

Элли проследила, как он исчез за углом, а затем осторожно пошла по проходу в ту сторону, откуда прибежал мужчина, прислушиваясь к доносящимся с других улиц звукам.