Остров мертвых - [5]
И все же странное ощущение, что паломников двое, не отпускало Хинако. Обернувшись, она все вглядывалась в бредущую по дороге женщину, пока та не скрылась из глаз.
Да нет, точно одна. Показалось.
Дорога сделала еще один виток, и взору открылась прильнувшая к горному потоку узкая долина. На рисовых полях, ступенями сбегавших с крутых склонов, качались упругие зеленые колосья. Серые крыши крестьянских домов тускло поблескивали на солнце. Глубокие ущелья поросли дремучим лесом.
Вот она, Якумура.
Хинако опустила стекло, и в салон ворвался давно позабытый аромат летнего луга.
Река уютно журчала, в зеркальной глади воды отражались зеленые кроны. Сказочная погода! В такой день не на работе сидеть, а устроиться с хорошей книжкой где-нибудь под деревом.
Фумия Акисава со вздохом отошел от окна и обреченно взглянул на царивший в комнате разгром.
Помещение в деревенской администрации, носившее гордое название «Библиотека», больше напоминало склад. Серые металлические шкафы и картонные коробки с трудом умещались в тесной пыльной комнатенке. На полу повсюду открытые ящики с ворохом книг и буклетов. «Прогулка по префектуре Коти», «Императорская служба: героические страницы прошлого провинции Тоса», «Тосский фольклор и обычаи» — за долгие годы в управе скопилось море самой разной краеведческой литературы. Фумия окинул взглядом опостылевший беспорядок.
Даже распахнутое настежь окно не спасало от липкой духоты. Откинув с потного лба волосы, Фумия опустился на пол и принялся сортировать следующую стопку брошюр. В воздух взлетело очередное облако пыли. Скрипнула дверь, и в проеме показалось изрытое оспинами лицо Кэна Мориты.
— О-о… Похоже, дела движутся, профессор! — Морита удивленно оглядел разгромленную библиотеку.
Фумия прозвали профессором за его увлеченность историей. Пару лет назад он обнаружил на террасах побережья Сакагавы следы поселений эпохи Дзёмон.[6] О находке написали в газетах и сообщили по районному телевидению, после чего к Фумия намертво приклеилось дурацкое прозвище.
Вообще-то в деревенской администрации он числился специалистом по связям с общественностью, что вполне его устраивало, поскольку позволяло заниматься единственным по-настоящему любимым делом — историей. И даже добровольно вызвавшись разобрать библиотечные завалы и создать зал краеведения, Фумия прежде всего преследовал собственные исследовательские цели. Однако он и в страшном сне не смог бы представить, что уборка в библиотеке обернется столь тяжким трудом.
С горькой усмешкой он показал Кэну перемазанные пылью ладони:
— Если помочь пришел, то милости прошу.
Кэн энергично замотал головой:
— Я, пожалуй, воздержусь. Я вот о чем хотел попросить… Не подежуришь за меня? — Морита смущенно взглянул на Фумия, устроившегося на полу со стопкой книг. — Все на Бон в отпуска разъехались. Я один в конторе остался. А тут Кацуми позвонила. Мне бы срочно по домашним делам отлучиться. Ты уж извини, не посидишь в зале?
Фумия мгновенно почувствовал укол совести. Сидя в библиотеке, он совершенно позабыл о том, что в управе почти никого не осталось и его коллегам приходится работать за троих.
— О чем речь! Сейчас подойду. Иди.
Фумия опустил на пол стопку книг. В глаза бросилась обложка верхнего тома: «Древняя культура Сикоку». Завтра начинается и его отпуск в честь Бона. Кажется, неплохое чтиво для выходных. Захватив потрепанную книжку, Фумия покинул библиотеку.
Здание деревенской управы выходило окнами на юг, прямо на дорогу. Солнце палило нещадно, и в общем зале было еще жарче, чем в библиотеке. Вентилятор заело, и он гнал бесполезный воздушный поток к столу отсутствующего начальника отдела по работе с населением. Когда Фумия, вымыв руки, уселся на раскаленный стул, Морита был уже у двери.
— Там заметка Каваками. Тиснешь ее в деревенский вестник? — Он указал на листок, пришпиленный над столом Фумия.
Под окном раздался автомобильный гудок. Кацуми, жена Мориты, уже махала ему из небольшого белого автомобиля. Пообещав быть через полчасика, Кэн скрылся за дверью.
В тишине опустевшего здания управы Фумия поставил на стол текст-процессор и положил перед собой заметку деревенского главы Каваками. Текст оказался таким же косноязычным и безликим, как и все написанные им заметки:
«Близится к завершению лето. В период отдыха школьники могут оказаться жертвами детского травматизма в горной и речной местности. Мы, взрослые, должны единым фронтом предотвратить возможный трагический исход».
Поморщившись, Фумия напечатал заголовок: «Приветствие главы».
Выпуск ежемесячного «Вестника Якумуры» входил в обязанности специалиста по связям с общественностью. Обычно он открывался приветствием деревенского главы, затем шли нехитрые деревенские новости, сообщения о родившихся и умерших, а еще — идея Фумия — мелкие заметки о родной деревне. Каваками, жаждущий придать вес любому событию, по полмесяца мусолил тексты и наконец приносил их Фумия, который, превозмогая желание переписать все заново, усаживался за машинку править.
«Не за горами новая учебная четверть. Все мы хотим видеть наших ребят здоровыми и отдохнувшими. Для того чтобы они вернулись в школу в полном составе, нам нужна ваша помощь».
Лауреат престижных литературных премий японская писательница Масако Бандо (1958–2014) прославилась произведениями в жанре мистики и ужасов, сумев сохранить колорит популярного в средневековой Японии жанра «кайдан» («рассказы о сверхъестественном»). Но её знаменитый роман «Дорога-Мандала» не умещается в традиционные рамки современного «кайдана», хотя мистические элементы и играют в нём ключевую роль. Это откровенная и временами не по-женски жёсткая книга-размышление о тупике, в который зашла современная Япония.
Представь, что ты проснулся однажды, а все жители твоего города охвачены сумасшествием по необъяснимым причинам. На улицах царит хаос, людей похищают непонятного происхождения существа, а твоя главная цель — выжить на этой вечеринке безумия…
Ночь — время сна, но только не для них. В темных переулках города скрываются существа, что пришли к нам из иного мира, мира, медленно погибающего уже миллионы лет. Но именно на краю гибели инстинкт выживания сильнее всего. Они нашли себе путь в новый мир, живой и уютный, особенно ночью, когда не светит смертоносное солнце. Их тело — сама тьма, их интеллект — инстинкты. Они желают лишь одного — выжить, но для этого им необходима оболочка, обладающая разумом, и единственный вариант — люди. Вот только и среди людей существуют те, кто может им противостоять.Ночь — время Теней.
О чем наша история? О нашей жизни, о городах в которых мы живем, о людях которые нас окружают...и о нашем месте в этом мире. О духовном поиске, о любви, о страданиях...о людях - которые любят и умеют жить, умеют подмечать то, что другими остается незамеченным. В несколько гипертрофированной, сказочной форме, в рассказе поднимаются извечные темы, как общественные, так и личностные.Они встретились, когда Она пережила первую страшную трагедию в своей жизни, а Он уже смирился со своим одиночеством и своей болью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Словно в зеркале, разлетевшемся на множество осколков, в разных мирах отражаются убийства, жестокие и беспощадные… Кто совершает их? Зачем? И к чему же ведет убийцу (а может и жертву) его Хозяин?Продолжение повествования о вселенной Коловращения и Техноангелов, где главную скрипку играет иной аспект.
Герой оказывается втянутым в конфликт двух весьма влиятельных людей. С одной стороны физик-ядерщик, учёный с мировым именем, имеющим в своём арсенале неуёмное желание мести за гибель собственного сына, а также профессиональные знания и свитый из горя эгоизм, которому совершенно нет никакого дела ни до собственной судьбы, ни до судьбы целого мира. Он готов абсолютно на всё, чтобы удовлетворить свою безумную страсть. С другой — молодой да ранний политик, государственный чиновник, глава силового ведомства.