Остров мертвых - [4]

Шрифт
Интервал


Мужчина спускался по горной тропке. Белые одежды, котомка через плечо, соломенные сандалии — все выдавало в нем паломника.

От зарослей у обочины поднимались горячие волны. Жара становилась почти нестерпимой. Пот солеными каплями выступил на лице. Наклоняясь вперед и пружиня на спуске, мужчина бодро шагал по склону. Короткий седой ежик волос и старческое лицо, испещренное крошечными морщинками, словно шкура слона, странно не вязались с молодой подвижностью тела. На вид ему можно было дать все пятьдесят, хотя на самом деле едва исполнилось сорок.

Сверху открывался вид на небольшой городишко. Мужчина остановился, чтобы перевести дух. Город раскинулся вдоль узкого шоссе, по которому, словно божьи коровки, снуют автомобили. Во дворе одного из буддийских храмов местные жители возводят башню из бамбука. Улицы украшены фонариками. Похоже, готовятся к какому-то празднику. Так ведь завтра первый день Бона! Как он мог забыть… Наверное, будут народные танцы. Вон там, под серым навесом, женщины, кажется, готовят в огромном чане праздничный рис с бобами. Его жена тоже всегда готовила это блюдо на Бон, да так вкусно, что он, казалось, мог хоть гору съесть этого риса. Только теперь ему никогда уже не отведать риса, приготовленного заботливыми руками жены.

Перед его мысленным взором в который раз встала страшная картина. Нижняя часть тела залита кровью. Кровь хищными пятнами расползается по беззащитной белизне кимоно, капает на голые ступни. Лицо в фиолетовых трупных пятнах внезапно поднимается, мертвые зрачки глядят на…

Вдалеке послышалась барабанная дробь. Мужчина резко поднял голову и зажмурился. Усилием воли он загнал страшное видение в самый дальний угол сознания и вновь двинулся по склону. Лицо его выражало муку.

Солнце скрылось за тучами, изумрудная зелень гор померкла.


Деревня Якумура затерялась в самом сердце гор Сикоку, в двадцати километрах от Сакавы. От станции такси помчало Хинако вверх по 33-й автотрассе вдоль горной речки Ниёдо. Серая нить шоссе то ныряла глубоко в горы, то мелькала в просветах, мчась наперегонки с бурным речным потоком. В ослепительном полуденном солнце река и горы вспыхивали ярким живым пламенем.

Наслаждаясь прохладой салона, Хинако рассматривала пейзаж за окном. Места знакомые, но пока не настолько, чтобы сердце сжималось в приступе ностальгии, — словно перебираешь старые фотографии и никак не вспомнишь, где это снято. И все же по мере приближения к родным местам Хинако постепенно охватывало волнение.

Проехали Китано — супермаркет, больница, сельхозкооператив. На крупном щите надпись: «Добро пожаловать в Китано — край осенней сакуры и одноэтажных деревень». Миновав ухоженный тротуар и парк у реки, машина свернула с шоссе и помчалась вдоль Сакагавы, притока Ниёдо, нырнув еще глубже в ущелье. Асфальтовое полотно серым лезвием прорезало крутой горный склон. Хинако с удовольствием отметила:

— А дорога стала заметно лучше.

— Это только здесь. Чуть дальше и двум машинам не разойтись, — ответил водитель, одетый в форменную куртку и белые перчатки.

— Все равно. Если сравнить с тем, что раньше… Здесь ведь даже асфальта не было.

— Да неужто вы, барышня, застали такие времена на Сакагаве?

— Застала. Я в детстве в Якумуре жила.

Водитель озадаченно взглянул на Хинако в зеркало заднего вида. Похоже, он никак не мог связать в одно целое Хинако и Якумуру:

— Если асфальта еще не было, так это когда же было?!

— Больше двадцати лет назад. Бывало, тайфун пройдет, так вот эту дорогу, что вела к шоссе, закрывали из-за оползней.

— Да ведь и сейчас не лучше, — рассмеялся пожилой таксист. В его голосе засквозили отеческие нотки. — А знаете, откуда взялось название Сакагава?

Хинако не знала, и водитель с гордостью принялся объяснять:

— «Сакагава» — значит «река наоборот». Как-то раз — давным-давно это было — Ниёдо здорово разлилась, и вода пошла в обратную сторону. Так и текла к верховьям. Тогда-то и прозвали ее «река наоборот».

Хинако вежливо улыбнулась.

— Такая вот старинная история, барышня. — Водитель сосредоточенно смотрел на дорогу, тихонько посмеиваясь, словно и сам до конца не верил в диковинную легенду.

За следующим поворотом в глаза внезапно ударило яркое солнце. На мгновение картинка словно превратилась в негатив. На фоне бесцветного пейзажа четко вырисовывался яркий силуэт. Хинако вгляделась в дорогу. Белые одежды и обмотки на ногах делали бредущего вдоль обочины человека похожим на покойника в саване. За спиной плетеная корзина. На шляпе из осоки надпись черной тушью: «Два путника». Поступь тяжелая. Хинако присмотрелась: вроде бы двое паломников неторопливо шагают по солнцепеку в сторону Якумуры. Один впереди, а позади маленькая, словно детская, фигурка. Их контуры, расплываясь, дрожат в струях горячего воздуха.

Такси поравнялось с паломниками в белых одеждах, и водитель пробормотал:

— Видать, нравится пешком идти. Другие-то всё больше на автобусе объезжают восемьдесят восемь святынь Сикоку.

Хинако не отрываясь смотрела в окно. Машина как раз поравнялась с белыми фигурами. Внезапно девушка поняла, что паломник только один, вернее, одна, — пожилая женщина со смуглым, обветренным лицом шагала, с трудом передвигая ноги и грузно опираясь на палку. Солнечный свет сыграл с Хинако коварную шутку, вот ей и показалось, что перед ней идут два человека.


Еще от автора Масако Бандо
Дорога-Мандала

Лауреат престижных литературных премий японская писательница Масако Бандо (1958–2014) прославилась произведениями в жанре мистики и ужасов, сумев сохранить колорит популярного в средневековой Японии жанра «кайдан» («рассказы о сверхъестественном»). Но её знаменитый роман «Дорога-Мандала» не умещается в традиционные рамки современного «кайдана», хотя мистические элементы и играют в нём ключевую роль. Это откровенная и временами не по-женски жёсткая книга-размышление о тупике, в который зашла современная Япония.


Рекомендуем почитать
Дар уныния

Двое ребят покидают стены детского дома и выходят в новую взрослую самостоятельную жизнь. Их крепкая мужская дружба преодолевает все жизненные трудности. Но один из них погибает, и второй впадает в глубокую депрессию. С ним происходит нечто странное: он обретает «трехуровневый» разум, начинает видеть привидения, предвещать смерти и многое другое. Ему советуют обратиться к психотерапевту. Вскоре парень понимает, что изначально являлся не таким, как все, и начинает жить совсем другой жизнью…


Сквозь века

Странная связь обнаруживается между восемнадцатым и двадцать первым веками. Нить времени тянется из одной эпохи в другую, таинственным образом сплетая судьбы четырех молодых людей — двух адептов ордена Розенкрейцеров в Германии и пару из современного Санкт-Петербурга. София и Константин ничего не смыслят в алхимии и каббале, но им придется столкнуться с непонятными и пугающими вещами: реинкарнацией душ, легендами о древних артефактах, Древе Жизни и конце света.


Smile.jpg

Интернет-легенда о хаски с чудовищной улыбкой может напугать разве что впечатлительного подростка, но хаски найдет средства и против невозмутимого охранника богатой дачи…


Невеста Анатоля

В книге впервые собраны мистико-фантастические рассказы Е. А. Нагродской (1866–1930), одной из самых популярных писательниц дореволюционной России, автора нашумевших в то время эротических бестселлеров и произведений о женском «раскрепощении» — а также, несмотря на устоявшуюся «бульварную» репутацию, писательницы оригинальной и бесспорно заслуживающей внимания.


Птица-Жар

Весь вечер Лебедяна с Любомиром, сплетя перста, водили хороводы, пели песни и плясали в общей толчее молодежи. Глаза девицы сверкали все ярче и ярче, особенно после того, как Любомир поднес ей пряный сбитень. Пили его из общего глиняного кувшина и впрогоряч. Крепкий, пьянящий напиток разгонял кровь и румянил щеки, подхлестывая безудержное веселье и пробуждая силы для главного таинства этой ночи. Схватившись за руки крепче прежнего, молодые прыгали через костер, следя за тем, как беснуются сполохи смага, летя вослед.


Доминант

Оконченное произведение. Грядет вторая эра воздухоплавания. Переживут ли главные герои катаклизм? Что ждет их в новом мире? Открытие забытых небесных островов, продолжение экспансии островитян, восстания челяди,битва держав за место под солнцем на осколках погибающего континента. Грядущий технологический скачек, необычная заморская магия, новые города, культуры и жизненный уклад содрогнут когда-то единую Некротию...