Остров лебедей - [34]

А ведь он прав. Но когда тень — бывает и приятно.

— Летом — хорошо! — говорит Губерт.

— Летом — это верно, — соглашается отец Стефана. — Но лучше, чтобы тень давали деревья.

Конечно же! Деревья! На них и лазить хорошо.

— Чтобы лазить, да? — спрашивает Стефан.

— Не обязательно, — говорит отец. — Потом их сначала надо посадить и чтобы они выросли.

— Тогда, чтобы лазить, надо что-нибудь придумать.

— Ясное дело, — соглашается отец.

— И не эти дурацкие стенки и кувыркалки.

— Нет, нет. И вообще не только чтобы лазить. Это ж не площадка для обезьян. Надо, чтобы здесь было что-нибудь настоящее, а то и площадка никого не порадует.

Губерт надолго задумывается, минуты три думает, только после этого говорит:

— Хижина! — при этом он спокоен, должно быть, хорошо все обдумал. — Нужны бревна и доски, чтобы самим можно было строить.

— Но и дерево обязательно, — настаивает Стефан.

— Хижина? Это ничего, это можно, — говорит Герман. — Но почему только одно дерево?

— Надо совсем старое, — говорит Стефан. — Столетнее или еще старше. Надо счистить кору и закопать без корней. Оно будет тогда крепкое и твердое, как железо. Ни один сук не обломается. На такое сразу двадцать человек ребят могут залезть.

— Вот ты о чем! Понятно. Мы просто выберем в лесу сухое дерево. Неплохая идея! Где-то я даже видел такое, на игровой площадке. Или читал. Да это все равно. — Снова он крутит свою кепочку, то козырьком назад, то вперед повернет. Когда назад — он делается похож на знаменитого киногонщика Брумме. Не хватает только больших автомобильных очков. — Выберем ясень, — говорит он. — Или лучше — бук?

— Чтоб крепкое было, — говорит Стефан.

— И чтоб побольше веток, — говорит Губерт.

11

Дни бегут, солнце пригревает уже сильней, но дерево пока никто не ищет. Детская площадка — это куча песка и свалка для всякого строительного материала.

В школе занятия каждый день. Предпоследний урок сегодня Экахардта Бази — эстетическое воспитание. На самом деле Экахардта Бази зовут Базилиусом, ученикам он нравится: кругленький, розовощекий, самый молодой учитель во всей школе, и толковый. Он любит говорить: «Нас никто никогда не благодарит. Профессия учителя одна из самых трудных». Иногда Рита ему подсказывает: «И одна из самых прекрасных, правда?»

Сегодня учитель Бази начинает урок словами:

— Вы, должно быть, уже пронюхали, да и календарь вам сообщил — на улице весна! Рисуйте, что вам захочется.

Такое определение темы чересчур общо, ребятам надо бы поконкретней, например: «Весна, деревья цветут. Нарисуйте цветущее дерево». Или: «На дворе весна, в садах и на огородах люди перекапывают грядки. Нарисуйте, как люди перекапывают огород». Но Бази сказал: «Рисуйте, что вам захочется».

Первым к делу приступает Губерт. Он рисует цветы, цветы и еще цветы. Рисует Международную выставку цветов в Эрфурте. Справа он оставляет место — здесь будет он сам: Губерт Химмельбах в Эрфурте. Пионер 3-го класса «В». Синий галстук, белая рубашка. Может быть, он даже будет поливать цветы — в руках желтый шланг.

Лист, который лежит перед Стефаном, все еще чист.

Справа от него, через проход, на парте Ани Ковальски, лежит рисовальный альбом, и Стефану хорошо видно, что́ Аня нарисовала: голые мрачные стены домов, переплеты окон тоненькие, словно паутинка, а внизу — деревья и скамейки. Аня нарисовала двор дома, где она жила в берлинском районе Пренцлауер Берг. Нарисовала она и солнце, как оно освещает скамейку. Рисует и людей, сидящих на ней. Дети играют вокруг. Аня так увлечена, что прикусила язык. На цветущих каштанах белые свечи, словно на елке. Стефан глаз не может оторвать, шея его делается все длинней.

И вдруг Аня прикрыла свой рисунок рукой. Рука лежит, крепко прижимая бумагу, а глаза косятся. Они серо-зеленые и как бы улыбаясь спрашивают: «А ты? Что ты рисуешь?»

«Пока ничего, — думает Стефан. — Никак ничего придумать не могу!» И вдруг только потому, что Аня смотрит на него, карандаш сам начинает двигаться по бумаге. Поплясал-поплясал — и получился лебедь! Плывет по белой бумаге — Стефан сам не может надивиться. Он рисует и второго лебедя и третьего, несколько камышинок и толстенную ужасно глупую старую иву. Правда, похоже на весну получилось. А может быть, на осень? Или раннюю зиму?

На самом-то деле — весна! Это он прекрасно знает. Только весной он видел таких лебедей, еще до того, как они пускаются в дальний путь через Балтийское море… Да, такими он их не раз видел и даже, дойдя до бабушкиного дома, слышал, как они шумно спускаются на воду и, взрыхляя ее гладь, скользят по ней.

Все это он вспоминает, глядя на свой рисунок. Слева от него — Губерт, справа — Аня. Кто-то подошел сзади — Бази!

— Лебеди? — спрашивает он.

Не подняв головы, Стефан кивнул.

— Но у лебедя королевская шея. А у твоих, я не хочу тебя обижать, такой шеи нет. Шея твоих лебедей похожа на рыболовный крючок. Она чересчур тонка.

«Обидеть ты меня вообще не можешь», — думает Стефан. Но Бази сильно обидел его. Кому, как не Стефану, знать лебедей! Он же знает, где и как каждое перышко лежит. И если сейчас на бумаге они неправильными получились и Бази говорит, что шеи у них на крючки похожи, — он обижает не только того, кто их нарисовал, он обидел и лебедей. Бази должен был это понимать!