Остановите Айви Покет! - [27]

Не считая великолепного взрыва, единственным, что могло скрасить этот день, была загадка: зачем Эзра держал в мастерской порох? И почему он хранил его в мешочке с надписью «Мука»? Но, к моему великому разочарованию, всё объяснилось очень просто. Порох у Эзры остался с тех времён, когда он увлекался охотой. А мешочек из-под муки старик использовал потому, что ему больше некуда было пересыпать взрывчатый порошок. Как скучно.

Я совсем пала духом. Меня охватило отчаяние. Все планы пошли прахом. И, в довершение прочих несчастий, меня терзали мысли о бедной Ребекке. Тревога о ней вязким комом смолы ворочалась в животе.

Но как узнать, правду ли показал алмаз Тик-так? А что, если всё подстроено? Если видение — часть очередного коварного замысла мисс Олвейс? Что, если она придумала это, чтобы выманить меня в Проспу и проверить, правда ли я Избранница Двух Миров — девочка, которая, как предсказано, однажды вылечит народ этого мира от страшной болезни под названием Тень, убившей миллионы людей? Если это подтвердится, мисс Олвейс станет использовать меня, чтобы властвовать над королевством. Так считала мисс Фрост. И хотя она солгала мне, когда сказала, что Ребекка мертва, в её словах насчёт планов мисс Олвейс у меня сомнений не было.

Я выудила камень из-под сорочки и стала вглядываться в него в надежде, что он подарит мне новое видение. Даст подсказку, где именно держат Ребекку. Но в глубине алмаза было лишь лондонское небо, беззвёздное и пасмурное. Существовал лишь один способ отыскать мою подругу.

Но я не могла приподнять завесу прямо в комнате. Потустороннее гудение и ослепительный свет сразу выдадут меня. Мамаша Снэгсби один раз чуть не поймала меня в самый неподходящий момент, и я не могла рисковать. Она ведь и так уже уверилась, что я чудовище. Нет, приподнимать завесу в доме никак нельзя.

Значит, надо выбраться из дома. Но как? Пусть даже шаги мамаши Снэгсби в коридоре стихли ещё час назад, дверь моей комнаты заперта, а ключ есть только у мамаши и у экономки. И окно не открыть — после того как однажды рано утром я выбралась из него, чтобы попасть на кухню (я просто умирала от голода, ведь у меня с самого ужина маковой росинки во рту не было), раму приколотили гвоздями. Спуститься по водосточной трубе оказалось сложнее, чем я предполагала. Шёл дождь, руки мои соскользнули, и я сорвалась. К счастью, упала я не на твёрдую землю, а на очень кстати проходившую мимо молочницу.

К сожалению, она подняла страшный шум, недовольная тем, что её бидоны опрокинулись и молоко пролилось на мостовую. Мамаша Снэгсби фурией выскочила из дома, оборки её ночного чепца яростно хлопали на ветру. Не вдаваясь в подробности, она тут же обвинила во всём меня. Сочла нужным заявить, что я ей не кровная родня и поэтому она, мамаша Снэгсби, не будет против, если молочница решит побить меня коромыслом.

Как бы там ни было, бегство через окно исключалось. Выбраться из дома оказалось невероятно трудной задачей даже для такого блестящего ума, как мой. Я мерила шагами комнату, пока меня не подкосила усталость. Моим талантам нет числа, но и я не могла найти способ выбраться из запертой комнаты.

Признав поражение, я повалилась на кровать и тяжело вздохнула. Однако тут же нахмурилась. Потому что одеяло, лежавшее у меня в ногах, вдруг начало подниматься в воздух. Словно под ним кто-то сидел. Ничего удивительного, что я предпочла вжаться в изголовье.

Одеяло парило в воздухе и светилось. Под ним явно скрывалось что-то огромное и яркое, и мне не составило труда догадаться, что именно. Только один пузырь потустороннего света мог устроить такое. И едва я это подумала, как одеяло упало, просочившись сквозь неё, будто её и не было.

— Надо же, какой интересный у тебя выдался день, дитя, — промурлыкала герцогиня.

— Не лезьте не в своё дело, вы, жирное порождение мрака.

Герцогиня рассмеялась. Дым вырывался из её ноздрей и сворачивался кольцами.

— Если тебя это утешит, могу сказать, что в жизни не видела другого семейства, которое бы так заслуживало взрывающегося торта.

Я молчала, царственно надув губы и сложив руки на груди.

Призрак медленно подплыл ко мне. За ним тянулся шлейф звёздного света.

— Разве я не помогла тебе заслужить благосклонность матушки в прошлый раз? Она была в восторге от того, какую чистоту ты навела в зале. Да ты и сама знаешь.

Что верно, то верно. Но это было до сегодняшнего чаепития.

Герцогиня Тринити облизнула губы чёрным, гибким, как угорь, языком:

— Ну как, ты поможешь мне? Сделаешь так, чтобы моему дорогому кузену Виктору дали скидку на похороны?

Я встала с кровати:

— Это зависит от того, удалось ли вам разузнать что-нибудь о Ребекке.

— У меня и правда есть для тебя кое-что интересное, но сначала пообещай, что поможешь.

— Когда вы попросили меня о помощи в прошлый раз, оказалось, вы коварно замышляли убить Матильду. Почему я должна доверять вам теперь?

Герцогиня кивнула:

— Буду с тобой откровенна, дитя. До тебя могут дойти сведения, что Виктор вскоре после моей смерти написал памфлет, где рассказал о многих моих пороках и грехах.

Я от души нахмурилась.

— Конечно, большинство девочек твоего возраста решили бы, что я хочу отомстить ему за это. — Она ткнула мне в грудь толстым полупрозрачным пальцем. — Но ты, я не сомневаюсь в этом ни минуты, сразу поймёшь, что я ценю в Викторе его честность и принципиальность. Он всегда вёл себя со мной как с равной, невзирая на мой титул. Ты ведь понимаешь меня?