Осталось чуть - [70]

Постовые у входа были не так вымуштрованы, как те, с которыми он имел дело в Вашингтоне. То, что его форма по оттенку была очень близка к их собственной, убедило их, что он не был конфедератом, но у них не было ни малейшего понятия о том, кем на самом деле был военный атташе, чем он занимался и каковы были его полномочия. Ему пришлось даже повысить голос, чтобы заставить одного из них передать сообщение о его прибытии в приемную генерала Розенкраса. Вернувшись, слегка ошеломленный парень передал, что Розенкнас тотчас же примет Шлиффена.

Другой постовой сопроводил его в приемную командующего. В ней он обменялся с говорившим по-немецки Берримэном несколькими английскими фразами, но слушал он молодого расторопного лейтенанта лишь вполуха, ибо из кабинета генерала Розенкранса доносился рев самого генерала:

- Так точно, господин президент… постараюсь позаботиться об этом, Ваше Превосходительство… да, конечно…

Услышанное несколько озадачило Шлиффена, потому что он вообще не слышал голоса президента Блейна, а ведь глава исполнительной власти Соединенных Штатов отнюдь не обладал тихим или вкрадчивым голосом – скорее, наоборот.

Как раз в этот момент Розенкранс вышел в приемную. Вид его был слегка обеспокоенный.

- Капитан, - сказал он, - я убежден, что телефон – это дьявольское изобретение, навязанное нам, бедным солдатам, чтобы политики могли изводить нас своими разговорами в любое время дня и ночи, даже без времени для дополнительного размышления, которое всегда есть, когда посылаешь телеграмму.

Выговорившись, он, наконец, удостоил вниманием Шлиффена.

- Заходите, полковник, заходите, - пророкотал он, отходя в сторону от дверного проема, чтобы пропустить посетителя. – Поверьте мне, как приятно разговаривать с человеком, который знает, о чем говорит. Кстати, полковник, а у вас в Германии уже тоже есть телефоны?

- Думаю, что мы тоже использовать их начинаем, да, - ответил Шлиффен, с интересом разглядывая деревянный ящик с рупором, прикрученный болтами к стене над столом Розенкранса.

- Дьявольское изобретение, - повторил Розенкранс. – от него одно беспокойство.

Он жестом указал своему гостю на стул, а затем задал вопрос:

- Чем я могу быть вам сегодня полезен, помимо жалоб на изобретателей, которых следовало бы удушить еще в колыбели. Этот Белл – канадец, что, очевидно, многое объясняет.

Это ровным счетом ничего не объясняло Шлиффену, а раз так, то он сразу перешел к делу:

- Как я просил в Вашингтоне, генерал, я бы хотел поближе с военными дейштвиями этой войны познакомиться. Возможно, вы будете наштолько добры, что разрешите мою поездку с этой целью в штаб одной из ваших действующих армий.

- Очень хорошо, полковник, это можно устроить. – Розенкранс и прежде давал подобные замечания.

Шлиффен хотел было попросить генерала уточнить, когда это станет возможно, но тот сделал это за него:

- Мы собираемся выбить мятежников из Луисвилла. Как вы смотрите на то, чтобы понаблюдать за тем, как мы это сделаем?

Шлиффен глянул на карту, висевшую на стене рядом с телефонным аппаратом.

- Вы пошлете меня в провинцию под названием Индиана? Я имел в виду - в штат, простите меня. Для проведения штурма вы планируете пересечь реку Огайо? Да, мне будет очень интересно за этим понаблюдать.

Всякий раз, когда Франция готовила вторжение в Германию, ее армиям нужно было форсировать Рейн. Анализ наблюдений за тем, как смогут форсировать реку под носом у неприятеля американцы, смог бы затем дать Шлиффену представление о том, что могут попытаться сделать французы. Полезную информацию могли бы также предоставить наблюдения за тем, как конфедераты защищают провинцию, нет – штат – Кентукки.

- Так что, это ведь легко, не так ли? – Розенкранс извлек из своего стола канцелярские принадлежности и своей собственной рукой написал разрешение, нужное Шлиффену.

- Хорошо, когда есть что-то, что легко сделать. С мятежниками нелегко, и это факт. А вот на эту бумажку вы можете положиться, к тому же, я буду телеграфировать им о том, что вы направляетесь к ним.

- Очень вам благодарен, - проговорил Шлиффен, а затем сочувственно добавил, - очень жаль, что ушпех не пришел к вашему оружию в Вирджинии.

Розенкранс побагровел.

- У них есть Стоунволл, черт побери! – Пробормотал он К пунцовому цвету его кожи добавилась неприятная гримаса на его лице. Австрийские генералы – да и прусские генералы тоже – должно быть, именно так говорили о Бонапарте. Австрийские генералы –да и французские генералы тоже – должно быть, именно так говорили о Мольтке.

Все еще сочувственно, Шлиффен произнес:

- Как вы уже мне говорили, ваша земля велика, и генерал Джексон не может быть везде одновременно, не может принять учаштие во всех битвах между вашими штранами.

- И слава богу! – Ответил Розенкранс.

На стене зазвонил телефон – его дребезжащий звук очень напоминал трамвайный колокольчик, предупреждающий о его приближении к перекрестку. Розенкранс подошел к нему, снял трубку, несколько мгновений молчал, а затем проорал:

- Еще раз здравствуйте, господин президент!

На его лицо вернулось выражение загнанного зверя. Шлиффен покинул кабинет еще о того, как генерал сам приказал ему удалиться. Звук громкого голоса Розенкранса преследовал его по коридору вплоть до лестницы, и ему сразу же захотелось надеяться, что Генеральный штаб в Берлине все еще не использует это новомодное устройство.